Она смотрела в сторону, но не на какой-то определенный предмет в комнате.
— И даже Анаита плачет? Иначе царства не получат жалости?
Он кивнул, глубоко растроганный, не находя слов. Таких женщин он никогда прежде не встречал.
Она вытерла глаза тыльной стороной обеих рук, совсем по-детски. И снова посмотрела на него.
— Если ты прав, то сегодня ты меня спас дважды, не так ли?
Он ничего не смог придумать в ответ.
— Ты знаешь, какую награду они назначили?
Он кивнул головой. Об этом кричали глашатаи на улицах начиная с вечера. Он добрался до лагеря Синих до захода солнца. Занимаясь ранеными, он слышал об этом.
— Тебе надо только открыть дверь и крикнуть, — заметила она.
Рустем посмотрел на нее, пытаясь найти слова. Погладил бороду.
— Возможно, я от тебя устал, но не до такой степени, — ответил он и увидел, что ее улыбка на этот раз все же коснулась очень ненадолго ее темных глаз.
Через секунду она сказала:
— Спасибо тебе за это. Ты больше того, о чем я имела право просить бога, лекарь.
Он покачал головой, снова смутившись.
Ее голос чуть-чуть окреп.
— Но ты должен знать, что тебе придется что-нибудь рассказать об этом в Кабадхе. Тебе придется что-нибудь им дать.
Он уставился на нее.
— Что-нибудь дать?
— Доложить о каких-то результатах твоей поездки сюда, лекарь.
— Я не понимаю... Я приехал, чтобы получить...
— ...медицинские знания запада перед прибытием ко двору. Я знаю. Гильдия лекарей представила отчет. Я его просмотрела. Но Ширван никогда не натягивает на лук одну тетиву, и ты не можешь быть исключением. Он должен был приказать тебе смотреть в оба. О тебе будут судить по тому, что ты видел. Если ты вернешься к его двору ни с чем, то дашь оружие в руки твоих врагов, а они у тебя уже там есть, лекарь. Ждут тебя. Не сложно прибыть ко двору и встретить там врагов, которые тебя заранее ненавидят.
Рустем стиснул ладони.
— Я почти ничего не знаю о таких вещах, моя госпожа.
Она кивнула:
— В это я верю. — Посмотрела на него, потом, словно приняв решение, тихо спросила: — Тебе кто-нибудь сообщил, что Бассания перешла границу на севере, нарушив мир?
Никто ему не сообщил. Кто мог сообщить об этом ему, чужестранцу среди людей запада? Врагу. Рустем с трудом сглотнул, его обдало холодом. Если началась война, а он все еще здесь...
Она смотрела на него.
— Всю вторую половину дня по Городу ходили слухи. Собственно говоря, я совершенно уверена, что это правда.
— Почему? — шепнул он.
— Почему я уверена?
Он кивнул.
— Потому что Петр хотел, чтобы Ширван это сделал, он подталкивал его к этому.
— П-почему?
Выражение лица женщины снова стало другим. На ее щеках еще не просохли слезы.
— Потому что на свой лук и он всегда натягивал три или четыре тетивы. Он хотел получить Батиару, но он также хотел дать Леонту урок, показать ему, что существуют границы, что возможно даже поражение на этом пути. Разделить войска, чтобы справиться с Бассанией, было одним из способов этого добиться. И, разумеется, прекратились бы выплаты денег на восток.
— Он хотел потерпеть поражение на западе?
— Конечно, нет. — Та же слабая, почти незаметная улыбка, рожденная воспоминаниями. — Но есть способы выиграть больше, чем в одном, и каким именно способом добиваешься победы, имеет иногда очень большое значение.
Рустем медленно покачал головой:
— И сколько людей должны умереть ради всего этого? Разве это не тщеславие? Считать, что ты можешь поступать, как бог? Мы не боги. Время