– Они меня едва задели. – Это было неправдой, он это видел, на ее левом боку сквозь разрезанную тунику проступала полоса крови. Выражение ее лица изменилось.
– Глупо было так прыгать человеку, который два года не сражался! Безумием было даже выходить из дома. О чем вы думали?
Тай уставился на нее, маленькую и решительную, раненую, глядящую на него с яростью. Возмутительный вопрос.
– О чем я думал? Кто дерется с шестью бандитами и не зовет на помощь?
Она отвела взгляд, потом пожала плечами.
– Вы знаете ответ каньлиньских воинов на этот вопрос, мой господин. Ваша служанка просит прощения, если вы считаете, что я совершила ошибку. – Она поклонилась.
Он хотел было снова резко ответить, потом остановился. Всмотрелся внимательнее.
– Твоя рука тоже задета.
Она равнодушно взглянула на нее.
– Я перекатилась по камням. Я узнаю имена этих солдат и отошлю их губернатору. Что-нибудь ему передать? – Она сделала многозначительную паузу. – Или кому-нибудь еще?
Тай проигнорировал ее вопрос.
– Что произошло с теми двумя мужчинами в саду вчера ночью?
– Они ожили. Я с ними говорила. Они отправились по реке домой.
– Ты не спала?
Она кивнула. Поколебалась.
– Поэтому я увидела тех, других, когда они вошли в сад.
Он это обдумал.
– Сун, откуда они узнали, где моя комната?
– Думаю, мы выясним, что кто-то из здешних слуг им сказал, – под давлением. Или нет. Мы можем это оставить для следствия губернатора Сюя, если вы не хотите поступить иначе.
– Да, – согласился Тай. – Мы уезжаем, как только я вернусь от префекта.
– Как только
Он в ответ посмотрел на нее. Она только что сражалась с шестью убийцами, молча, чтобы не позволить ему выйти и, может быть, погибнуть в этой схватке.
Ему надо будет спросить у нее, хоть и не сейчас, действительно ли она считала, что окажет ему услугу, оставив его лежать в постели и подвергнуться нападению – невооруженному и беззащитному – в том случае, если они убьют ее, ведь она дралась с ними одна.
– Ваша служанка будет сопровождать вас и подождет, – тихо произнесла Сун. – Если вас это устраивает, мой господин.
Она опустила глаза, образец маленькой, аккуратной, смертельно опасной женщины в черной каньлиньской одежде, воплощение почтения и долга.
– Да, – вздохнул он. – Устраивает.
Какой смысл отвечать по-другому?
– «Шандай» – это мой брат! – Голос Ли-Мэй звучит громче, чем ей хотелось. Они одни все-таки, вокруг них только волки на огромном пространстве, и солнце только что взошло. Но сердце ее стремительно бьется. – Ты это пытаешься сказать? Его имя? Шэнь Тай?
Он оборачивается и смотрит на нее. Вокруг свет, бледный и ласковый, согревающий землю. Туман поднимается, рассеивается. Она впервые может ясно рассмотреть его, и теперь понимает, кто этот человек.
Тай рассказал им, что произошло. Ну, он рассказал отцу, а Ли-Мэй пряталась среди ив возле реки.
Этот человек со скованной, широкой походкой и погасшими глазами – наверняка тот самый, на которого была направлена магия шамана так много лет назад. Который чуть не умер. Или наполовину умер. Или его превратили в какое-то… существо, подвешенное между живыми и мертвыми.
Тай не сумел тогда объяснить отцу точнее, поэтому Ли-Мэй не поняла. Не могла понять, даже глядя на него сейчас. Но личность совпадала, и вспомнилось даже имя – Мешаг, сын Хурока, – словно сложились детали деревянной головоломки, игрушки, которую ее мать и Вторая мать иногда привозили домой для нее по базарным дням, давным-давно.
Мне следует прийти в ужас, думает Ли-Мэй. Он может быть чудовищным призраком, хищником, как его волки – злобным, готовым сожрать.
Но он не такой, и поэтому она не боится. Он не тронул ее. Даже волки ее не тронули. Он… он меня спасает, приходит ей в голову. И он спасает именно ее – не настоящую принцессу, дочь императора, потому что…
