– Однако это не распространяется на тех, с которыми я работаю. Кроме того, это вообще не твое дело, Макс.
Роуленд перешел от стены с фотографиями к окну и выглянул наружу.
– Ты – бабник, Роуленд, и знаменит этим, так что не корчь из себя святошу.
– Господи, за какие грехи ты заставляешь меня все это выслушивать! – Роуленд прижался лбом к холодному стеклу. – Смени пластинку, Макс.
Однако тот менять пластинку не собирался. Несколько секунд он сидел, молча попыхивая сигаретой, а потом с деланным безразличием осведомился:
– Кстати, что поделывает твоя последняя девушка? Француженка, кажется?
– Сильви? Понятия не имею. Я не видел ее уже много недель. – Роуленд сделал нетерпеливый жест. – К чему все это, Макс?
– Да просто спросил… Значит, между вами все кончено?
– Да, кончено.
– Окончательно и бесповоротно? Она даже не пишет тебе, не звонит?
– Между нами все кончено бесповоротно, однако это не помешало ей позвонить мне на прошлой неделе ровно тридцать два раза.
– Тридцать два раза? Впечатляюще!
– А может, тридцать три. Я забывчив.
Заметив лукавый блеск в глазах друга, Макс осмелился задать еще один вопрос:
– Все эти женщины, Роуленд…
– Ну?
– Не станешь возражать, если я задам тебе один вопрос?
– Спрашивай, а там посмотрим. Может, отвечу, может, нет.
– Я просто… Тут вот какая штука… Ты искренен с ними? То есть, ты сразу заявляешь, что им не стоит рассчитывать на что-то серьезное в отношениях с тобой? Ты говоришь им это?
Роуленд изумленно уставился на приятеля.
– Ничего себе! Такой вопрос может задать только женщина. А ну-ка, признавайся, это Шарлотта тебя надоумила поинтересоваться?
– Не виляй, Роуленд, отвечай прямо: да или нет? Мне надо это знать. Черт побери! Мы знакомы уже семнадцать лет, и каждый раз выжать из тебя хоть какую-то информацию – все равно, что из камня кровь выдавить. Конспиратор чертов!
– Ну, хорошо, ладно, дьявол тебя забери! – Рассерженно взмахнул руками Роуленд. – Да, я сразу ставлю все на свои места и сразу объявляю женщине, что ей не на что рассчитывать, а если она не понимает, произношу это по слогам и даже по буквам. В конце концов, это же современные женщины. По крайней мере они пытаются таковыми казаться и талдычат об этом, не переставая. К сожалению, проснувшись на следующее утро в моей постели, все они оказываются на редкость старомодными.
Макс при всей своей добродетельности ощутил легкий укол зависти, услышав это признание, давшееся Роуленду не без труда.
– В этом ты должен винить только себя, Роуленд. Чего иного можно ожидать, столь активно занимаясь подобным сексуальным атлетизмом? И при этом в отношениях с женщинами ты демонстрируешь удивительную наивность. Спроси у Шарлотты и…
– Я не намерен ни о чем спрашивать ни Шарлотту, ни кого-либо другого. Достаточно и того, что ты разглагольствуешь наподобие старой благочестивой тетушки.
С этими словами Роуленд двинулся к двери.
– Ведя себя подобным образом, ты сам провоцируешь женщин, – не унимался Макс, стремясь оставить за собой последнее слово. – Женщины противоречивы, и чем недоступнее мужчина, тем сильнее им хочется его захомутать. По крайней мере, так говорит Шарлотта.
– Послушай, – повернулся к нему Роуленд, – я по крайней мере честен в своей личной жизни. Я принимаю все меры предосторожности, чтобы не ранить чужие чувства, а если подобное и случается, то крайне редко. – Он раздраженно пожал плечами. – И вообще, что я, по-твоему, должен делать – вести монашеский образ жизни?
– Ты можешь жениться на одной из них, – предложил Макс, с трудом удерживаясь, чтобы не улыбнуться. – Это отпугнуло бы всех остальных.
– Ну, ладно, Макс, с меня довольно! Иди, почитай какой-нибудь женский журнал. Для тебя в твоем теперешнем настроении это будет самое подходящее чтиво. – Вот еще что, – сказал он. – Хотел спросить тебя раньше, да забыл. По поводу Женевьевы Хантер…
– Что именно?
– Почему ты так не хотел посылать ее в Боснию? В конце концов, ее рекомендовал Ламартин, который и раньше с ней работал. Может, были какие-то проблемы, о которых ты не захотел мне рассказывать?
Макс ожидал этого вопроса и все же замешкался. Он снял очки, затем снова надел их. Роуленд знал: это верный признак того, что Макс начинает юлить. Он сел на кровать.
– Значит, я не ошибся, есть что-то такое, о чем я не знаю. Что же это, Макс?
– Видишь ли… Они живут вместе, Роуленд.
