– Дрожь я заметила, но испытывал ее ты один.
– Что ж, это сильнее меня.
– Макс! Раньше ты говорил совсем другое.
– Я знаю, дорогая. – Он поцеловал жену в шею. – Но это же всего лишь портвейн.
– Это не «всего лишь портвейн». Твое пойло – самая настоящая гремучая смесь.
– Прекрати называть его пойлом. Прошу проявлять уважение к благородному напитку.
– Роуленд, если ты ему этого нальешь, начнет болтать и не закроет рот до завтрашнего вечера.
– А мне нравится его слушать. И тебе – тоже.
– А как насчет Линдсей, а? – Шарлотта кинула на мужа подозрительный взгляд. – Ты думаешь, я не заметила, как ты нашептывал ей что-то на ухо – еще до того, как приехали соседи?
– Я не нашептывал. Я просто самым обычным образом рассказывал Линдсей кое-какие детали…
– Рассказывал про девиц Роуленда, не так ли? А ну-ка, посмотри мне в глаза, Макс!
– Ну, я про них лишь упомянул. Ей-то до этого какое дело! Тем более, что я говорил только правду и ничего, кроме правды. – Макс поднял бокал к свету и оценивающе поглядел на его содержимое. – Кстати, ты была совершенно права, говоря об извращенном мышлении женщины. Я понял это, как только рассказал обо всем Линдсей. У нее в глазах вспыхнул такой огонек…
– Зачем ты это делаешь, Макс? Ты ведь говорил…
– И почему только все женщины такие? Почему ваш женский пол такой странный? Репутация Роуленда должна заставить любую женщину бежать от него, как черт от ладана.
– Женщинам не свойственно благоразумие. В этом – их сила и их проклятие. Но ты не ответил на мой вопрос.
– После того, как я позвонил тебе с работы, я передумал. А может, это случилось позже – по пути домой. Нет, скорее – когда я разговаривал с Роулендом сегодня вечером. Даже не полностью передумал, а наполовину. А может, подумал я, Шарлотта права, и от небольшого вмешательства с нашей стороны не будет вреда? Ты ведь часто бываешь права. Ты у меня – умница.
– Прекрати целовать мою шею, Макс! Мне щекотно!
– А что прикажешь тебе целовать? Запястья? Колени? Или – ноги?
– Макс, отправляйся в гостиную и налей им этого чертова портвейна. Но только – по одному бокалу. А Джини – двойную порцию.
– Портвейн двойными порциями не наливают, – со знанием дела заявил Макс. – Это тебе не пошлое виски.
– В таком случае дай ей самый большой бокал. Я ее очень люблю, но за один только сегодняшний вечер она шесть раз пыталась дозвониться до Паскаля. Я от этого с ума сойду.
Этому заговору не суждено было осуществиться. Джини от «Фонсеки» отказалась, а Роуленд, выпив лишь половину бокала, произнес пылкую речь о достоинствах этого благородного напитка. Линдсей, для которой все спиртные напитки ничем друг от друга не отличались и были полезны, когда нервничаешь, выпила свою порцию неосмотрительно быстро.
Без четверти одиннадцать зазвонил телефон. Джини, которая в этот момент рассеянно слушала Роуленда и отвечала ему короткими фразами, приподнялась со стула. Шарлотта пошла в кабинет Макса, чтобы ответить на звонок, а Роуленд снял с полки книгу и открыл ее. Джини опустилась на краешек стула и напряженно ждала.
Вернувшись, Шарлотта старательно избегала ее вопрошающего взгляда.
– Линдсей, звонит этот чертов Марков, – быстро проговорила она. – Заявляет, что ему необходимо поговорить с тобой немедленно. Он звонит из машины. И находится, если хочешь знать, в Париже.
Линдсей с тяжелым вздохом поднялась, прошла в кабинет Макса и взяла трубку.
– Нет, ты только послушай! – начал он без всяких предисловий. – Какая поэзия? Какое проникновение в суть вещей! Согласна ты со мной? Да или нет?
Вслед за этим он, очевидно, поднес трубку к колонке автомобильной магнитолы, и Линдсей услышала старую песню «Успокойся, мое глупое сердце».
– Марков, – с нажимом проговорила Линдсей, чувствуя, как «Фонсека» горячит ей кровь. – Кто дал тебе этот номер? Луиза? Сейчас уже полночь, Марков! Когда я впервые услышала эту песню, то сочла ее полным дерьмом. Она и теперь им остается.
– Как? Неужели она не трогает твою душу? До чего же ты нечувствительная! Ну, как дела в Максополисе? Чем вы там занимаетесь?
– Марков, положи трубку, черт бы тебя побрал!
– Линди, я ведь в Париже. Я звоню тебе из самого Парижа!
– Плевать мне на то, откуда ты звонишь! Хоть из Монголии! Хватит меня доставать! И прекрати называть меня Линди, я от этого зверею!
– Хочешь услышать кое-что интересное? Знаешь, на кого я только что наткнулся в здешнем аэропорту?
– Не знаю и знать не хочу.
– В зале для особо важных персон. Представляешь, я вхожу, а они оттуда как раз выходят. Поверь мне, Линди, ты просто обалдеешь, когда узнаешь.
