– Да.
Жэнь Дайянь покачал головой.
– Он качает головой? – спросил старик у сына.
– Качает, – ответил Сень весело.
Через секунду человек по имени Жэнь Дайянь в первый раз улыбнулся. Он снова покачал головой.
– Вам нравится ваша жизнь в отставке, мой господин? – спросил он.
Слепой рассмеялся. Яньлу не понял. Он и не надеялся понять. Он думал о своих лучниках, стоящих прямо друг напротив друга, к северу и к югу от дороги. А Ку Чинь с сегодняшнего дня сменит меч или будет уволен.
Жэнь Дайянь ждал, пока старик закончит смеяться.
– А теперь, прошу вас, мой господин. Почему вы прервали наш путь во дворец? Вы ведь знаете, что нас вызвали.
– Но вас не вызывали, – сказал министр Хан.
Яньлу внезапно испытал большое удовольствие при виде выражения лица Жэнь Дайяня.
– Я вас вызвал, – произнес Хан Дэцзинь, – а не двор. Зачем бы только что назначенного командира всего пяти тысяч стали приглашать на это совещание? Еще раз спрашиваю, вы выпьете вина?
– Да, – ответил Жэнь Дайянь на этот раз, и это слово было чем-то вроде капитуляции.
Цзыцзи видел, как Дайянь погасил в себе гнев. Его встревожило, что друг может действительно сердиться на человека, который так долго, в сущности, правил Катаем.
Как можно так реагировать? Разгневаться? В присутствии этого человека? На него? Как у человека из деревни на западе, только что назначенного офицером армии, еще молодого по все меркам, хватает смелости позволить себе это?
На это было несколько ответов. Возможно, самый важный ответ был вытатуирован на спине Дайяня. Некоторые люди рано осознают свое место в мире. Или то место, которое считают предназначенным для них.
Что касается него, то он продолжал внимательно наблюдать, как обычно поступал во время подобных случайных встреч. Хотя называть так происходящее глупо – разве бывают случайные встречи, подобные этой?
Их заманили сюда обманом, это стало ясно из объяснений младшего Хана. Последнее письмо, доставленное крылатой почтой в их казарму у стен Синаня, было послано не из двора императора.
Использование почтовых птиц людьми, не имеющими официального права это делать, являлось преступлением и каралось смертью. Птицы были частью ревностно охраняемой системы. По-видимому, бывший первый министр не боялся наказания.
Да, во дворце должно состояться совещание, как только вернется посол, отправленный к варварам. Лу Чао высадился на побережье и едет ко двору императора. Хан Дэцзинь знал об этом у себя на ферме. Он прилагал усилия, чтобы быть в курсе подобных событий. И он хотел, чтобы Жэнь Дайянь был здесь.
Они ждали, когда им скажут зачем.
Старик произнес:
– Вы не удивились, командир Жэнь, зачем двору понадобилось ваше присутствие? Ради… совета опытного человека?
– Конечно, я об этом думал. Я решил, что они узнали о моей вылазке на противоположный берег реки. Может быть, при помощи птиц из Шуцюяня. Птицам хватило бы времени долететь в оба конца. Поэтому я думал, что меня приглашают, чтобы получить второй доклад о землях сяолюй. Или, возможно, третий или четвертый. Я не знаю.
На этот раз изумленными выглядели слепой и его сын.
Разумеется. Они не знали о его путешествии.
Дайянь улыбнулся сыну, снова совершенно непринужденно, по крайней мере, он так выглядел. Цзыцзи к этому моменту решил, что старик не совсем слепой. Возможно, он предпочитал им казаться, чтобы воспользоваться слепотой как преимуществом.
Дайянь продолжал, не ожидая вопросов.
– Господа, если вы не знали, что я побывал на севере, как вы намеревались обеспечить мне допуск на этот совет? Полагаю, вы этого хотите? В противном случае слишком много усилий, чтобы выпить вина с двумя солдатами.
«Слишком много иронии», – подумал Цзыцзи. Дайянь все еще молод. Можно забыть об этом, но потом тебе напомнят.
Старик ответил вопросом на вопрос:
– Что вы там обнаружили? Что мне необходимо знать?
Интересно, что Хан Дэцзинь так поставил вопрос, находясь в далеком поместье, удаленный от власти. Но, с другой стороны, если подумать, возможно, он не так уж далек от нее.
И Дайянь ответил:
