равнодушным. Через несколько мгновений он снял куртку. Протянул ее женщине. Женщина стояла неподвижно, затем безмолвно шагнула вперед и взяла куртку. Он увидел, что она хромает, старается не опираться на правую ногу. Когда она подошла ближе, он увидел, что она молода, не старше его.
Она подошла к двери в дом, постучала. Дверь слегка приоткрылась. Берну не было видно, кто стоит внутри. Молодая женщина вошла; дверь закрылась. Он снова остался один на поляне под звездами и одной луной. Без куртки было холоднее.
Куртку сшила для него старшая сестра. Сив сейчас в Винмарке, на материке, замужем, у нее двое детей, возможно, уже трое… Они не получили ответа, послав ей сообщение об изгнании Торкела год назад. Он надеялся, что у нее добрый муж и что он не изменился к ней после известия о ссылке тестя. Так бывает: родственники жены могут опозорить мужа — плохая кровь для его сыновей, препятствие для его собственных амбиций. Это может изменить человека.
Позор станет еще большим, когда весть о его собственных поступках перелетит через пролив. Обе его сестры могут поплатиться за то, что он натворил этой ночью. Он об этом не подумал. Он вообще не очень-то много думал. Просто встал с постели и увел коня до того, как взошла призрачная луна, словно во сне.
Дверь дома открылась.
Прихрамывающая женщина вышла и остановилась на свету. Поманила его рукой, и он подошел. Ему было страшно, но он не хотел этого показывать. Он подошел к ней, увидел, как она слегка отпрянула, и понял, что раньше, в темноте, она его не разглядела. Она так и не сняла капюшон, скрывающий лицо; он заметил желтые волосы, быстрые глаза. Женщина открыла рот, словно хотела что-то сказать, но не сказала. Просто жестом пригласила его войти. Берн вошел в дом. И она закрыла за ним дверь снаружи. Он не знал, куда она пойдет. Не знал, что она делала на улице так поздно.
Он и в самом деле знал очень мало. Иначе зачем бы пришел спрашивать женщин, как следует поступить мужчине? Сделав глубокий вдох, он огляделся при свете очага и ламп на обоих окнах и на длинном столе у дальней стены. Здесь было теплее, чем он ожидал. Он увидел свою куртку, лежащую на втором столе посредине комнаты, где были разбросаны и другие вещи: гадальные кости, каменный кинжал, маленький молоток, вырезанное изображение Тюнира, ветка дерева, сучки, горшки из мыльного камня разных размеров. Повсюду были травы, одни на столе, другие в горшках и мешочках на длинной полке у стены. На столе в глубине стоял стул, а перед ним вместо ступенек два куска дерева. Он понятия не имел, что это означает. На ближнем столе увидел череп. Но сохранил невозмутимое лицо.
— Зачем красть коня у покойника, Берн Торкельсон?
Берн подскочил, этого уже скрыть было невозможно. Его сердце стучало, как молот. Голос раздался из самого темного угла комнаты, справа в глубине. От свечи, недавно погашенной, поднимался дымок. Там стояла кровать, на ней сидела женщина. Говорили, что она пьет кровь, эта вёльва, что ее дух способен покидать тело и беседовать с другими духами. Что ее проклятие убивает. Что ей больше ста лет и она знает, где находится меч Вольгана.
— Откуда… откуда ты знаешь, что я?.. — заикаясь, спросил он. Глупый вопрос. Она даже знает его имя.
Она смеялась над ним. Леденящим смехом. Он мог бы сейчас лежать у себя на соломе, подумал Берн с легким отчаянием. Спать. Не здесь.
— Какой бы я обладала властью, Берн Торкельсон, если бы не знала хотя бы этого о человеке, пришедшем в ночи?
Он с трудом глотнул.
— Ты так сильно ненавидел Тонконогого? — спросила она.
Берн кивнул. Какой смысл отрицать?
— У меня была причина, — сказал он.
— Действительно, — согласилась ясновидящая. — У многих была причина. Он взял в жены твою мать, не так ли?
— Не поэтому, — возразил Берн.
Она снова рассмеялась.
— Нет? Ты и отца своего ненавидишь?
Он снова сглотнул. Он чувствовал, что начинает потеть.
— Умный человек этот Торкел Эйнарсон.
Берн с горечью фыркнул, не смог сдержаться.
— Еще какой! Отправился в ссылку, погубил свою семью, потерял землю.
— Горяч, когда выпьет. Но хитер, насколько я помню. А его сын?
Он по-прежнему не мог ее разглядеть, тень на кровати. Она спала перед его приходом? Говорят, она не спит.
— Тебя за это убьют, — сказала она. В ее голосе было больше холодной насмешки, чем других чувств. — Они будут бояться гнева призрака.
— Это я знаю, — ответил Берн. — Поэтому и пришел. Мне нужен… совет. — Он помолчал. — По крайней мере, это разумно?
— Отведи коня назад, — сказала она прямо, словно ударила молотом.
Он покачал головой.
— Для этого мне не нужно было бы колдовства. Мне нужен совет, как выжить. И не возвращаться.
Тут он увидел, как она зашевелилась. Встала. Прошла вперед. Наконец-то свет упал на нее. Ей было не сто лет.
