Не совсем понимая почему, он кивнул головой.
— Да. Поэтому, ты видишь, я мог бы сделать это снова.
На это она не обратила внимания, глядя на него в упор.
— Кто он?
Сейчас он находился в таком странном мире. Весь этот разговор: дочь Эддреда, Берн у него на плече, мертвый Стеф в переулке. Когда-то они плавали на одном корабле. Но в данный момент, сказал он себе, у него одна цель, а остальное подождет, если ему это удастся.
— Он был наемником-эрлингом, — сказал он. — Из Йормсвика, я почти уверен. Не торговцем, которым он притворялся.
— Йормсвик? Это невозможно! Неужели они настолько глупы? Пытаться напасть на нас здесь?
Она о них знала. Такого он не ожидал от этой девочки. Он покачал головой.
— Я бы тоже не поверил. Зависит от того, кто их нанял.
Она удивительно хорошо владела собой.
— А этот? — спросила она, показывая на тело у него на плече. — Тот, кого ты не убил? — Она говорила тихо, пока не хотела поднимать тревогу. Он цеплялся за это, как за соломинку.
Она ему нужна. Хотя бы для того, чтобы убедить ее не звать стражу, не приказывать им схватить его. Не тот он человек, чтобы убить ее на месте, это правда, и она это поняла. Слишком уверена в себе, но она права. Торкел поколебался, потом снова рискнул, как при игре в кости.
— Мой сын, — ответил он. — Хотя я представления не имею почему.
— Почему он твой сын? — Он услышал насмешку и сам коротко рассмеялся.
— Об этом гадает каждый мужчина. Нет, почему он здесь.
— Он был вместе с другим?
— Мне… так показалось. — Он поколебался, снова рискнул. Времени было мало. — Моя госпожа, ты поможешь мне вынести его за стены города?
— Он разбойник, — сказала она. — Он здесь для того, чтобы доложить о том, что увидит. — И это было, конечно, правдой. Она быстро соображала, кроме всего прочего.
— И он расскажет товарищам, что его выследили, а его спутник захвачен или убит и что вы готовы к их появлению и даже собираетесь сами явиться к ним. Он скажет им, что они должны уплыть.
— Ты так думаешь?
Он кивнул головой. Это могло быть правдой, было похоже на правду. То, о чем он ей не сказал, не могло оказать влияние на Эсферт, только на жизнь самого Берна, и не в лучшую сторону. Но отец может сделать далеко не все, когда его мальчик вырос, оперился и вылетел в мир.
Девушка смотрела на него. Торкел снова услышал за спиной шум таверны, нарастающий и стихающий. Кто-то громко выругался, кто-то ответил тем же под взрыв смеха.
— Мне придется завтра рассказать обо всем отцу, — наконец произнесла она.
Он перевел дыхание, раньше он не сознавал что не дышит.
— Но ты сделаешь это завтра?
Она кивнула головой.
— Ты это действительно сделаешь? — спросил Трокел, меняя позу под грузом на плече.
— Потому что сейчас ты для меня кое-что сделаешь, — ответила она.
И с таким чувством, будто он по-прежнему идет по некой размытой границе между известным и таинственным, Торкел снова набрал воздуха, на этот раз для того, чтобы задать ей вопрос, который, возможно, ему следовало задать, как только он увидел ее здесь одну.
Он его так и не задал; ответ пришел другим путем. Она внезапно положила руку на его локоть, призывая к молчанию, затем показана рукой на противоположную сторону улицы.
Не на дверь таверны или в переулок, а на маленькую неосвещенную церковь дальше по улице. Кто-то вышел из нее, и дверь церкви за ним захлопнулась. Человек постоял несколько мгновений, глядя на небо, на голубую луну над головой, а затем зашагал, удаляясь от них. Какая-то тень отделилась от черноты и подошла нему. И тогда Торкел понял, кто это.
— Он молился, — прошептала дочь Элдреда. — Не знаю зачем, но он собирается выйти за стены города.
— Что? — воскликнул Торкел слишком громко. — Зачем ему это? Он вернется в свои комнаты. Ему надоело праздновать. У него погиб брат.
— Я знаю, — ответила она, все еще не отрывая глаз от человека и пса, идущих по пустой улице. — Но ваши покои в другой стороне. Он идет за город.
Торкел прочистил горло. Она снова была права.
— Откуда ты знаешь, что он собирается делать?
