будущее наступит скоро. — Начнутся всякие кружки, художественные школы, музыкалки…
— Никаких музыкалок! Я до сих пор помню, как рыдала над «Старинной французской песенкой» Чайковского, вместо того, чтобы идти на день рождения к однокласснице!
— Ладно, не цепляйся к словам. Ты рыдала, а она, может, хохотать станет. Не о том речь. Тебе сейчас нужно занятие, чтоб отвлечься от дома, и средство мобильности в перспективе. Так что вперед! Идея звучала чрезвычайно заманчиво. Мой Гошка ее одобрил. Он давно мечтал о возможности выпивать в гостях, но возвращаться домой на машине. Вскоре мы с Нюсей уже учили названия разных транспортных средств по автошкольным задачникам и проигрывали правила проезда перекрестков с ее игрушечным автопарком. Более того, так как я объясняла дочке, что ухожу, чтобы получить от дядек бумажку с разрешением водить машину, добрая девочка регулярно «выписывала» мне «права».
Отпускала меня Нюська, в общем, вполне спокойно. Единственным условием было обязательное прощание, чтобы она меня не теряла, хотя бабушки призывали исчезать втихаря, пока дочь не видит. К моему большому удивлению, авантюра с автошколой действительно удалась. Юлька с Наташкой по очереди брали Нюсю к себе, и у них она вела себя значительно пристойнее, чем дома со мной. Недолгие, но регулярные отлучки помогли мне снова почувствовать себя человеком. Правила дорожного движения, переживания за рулем, хождение по диспансерам для оформления медсправки — все это внесло в жизнь те краски, которых так не хватало в монотонном материнском существовании. У меня появилась цель, определенный срок на ее достижение и стремление к совершенно реальному осязаемому результату. В материнстве именно этого и не доставало — ну, какой у него может быть осязаемый результат?! Пресловутый стакан воды в крайне неопределенной перспективе не считаю…
В итоге я оценила пользу совместных с дочерью занятий. Машинки не прошли даром: именно с их помощью я, в конце концов, разобралась, куда надо крутить руль, чтобы выполнить «параллельную парковку». А благодаря Нюсиной любви к трамваям на страницах задачника, я назубок выучила связанный с ними раздел ПДД. И ребенку была польза — она гордо демонстрировала папе знания о светофорах: «Каси — ай–ай–ай! Зёйти — даттть! Йёни — угу!» — то есть на красный ехать нельзя, на желтый надо ждать, а на зеленый — ехать.
В день экзамена моя мама взяла на работе отгул (все-таки на целый день оставлять Нюську с девочками я не решилась). Во второй раз это вряд ли бы удалось организовать, так что мне пришлось все сдать с первой же попытки. Это оказалось совсем не так страшно, как представлялось сначала. И девчонки, и мои домашние были очень рады, только Нюську, кажется, разочаровал размер заламинированной бумажки, ради которой ей столько пришлось вытерпеть.
И неважно, что ездила я потом крайне редко. Осознание того, что я это умею, уже грела душу.
Итак, я убедилась: если чего-то очень хочешь, то оно получается.
Не в минусе счастье
Через неделю после Нюсиного дня рождения я всегда звоню Ире, чтобы поздравить ее с дочкой. Ира — моя давняя приятельница. У нас с ней много общего, хотя в чем-то мы совсем непохожи. Мы ровесницы и брюнетки. У обеих на свадьбах были нетрадиционные платья: у меня — ярко–красное, у нее — темно–синее. Обе очень хотели детей, зачали в начале одного и того же лета, ожидание дочек переносили легко, учились, работали.
Но когда я сдавала обязательные для беременных анализы на заболевания, передающиеся половым путем, она объясняла в районной женской консультации, что женщины с ВИЧ имеют полное право наблюдаться в женской консультации по месту жительства, а не в городском СПИД–центре. Она рассказывала встревоженной гардеробщице, что люди с ВИЧ внешне ничем не отличаются от остальных; приносила своему гинекологу брошюры о СПИДе, говоря о значимости до- и посттестового консультирования. А еще разрушала устоявшиеся стереотипы, общаясь с сочувствующими медсестрами: нет, она не принимает наркотики внутривенно и даже никогда не пробовала; она зарабатывает на жизнь отнюдь не секс–бизнесом и состоит в официальном браке; она просто один из примеров того, что в России ВИЧ все чаще передается половым путем при незащищенных гетеросексуальных контактах…
…Когда Ира сообщила мне о своем ВИЧ–статусе, я не знала, что сказать. Выразить сочувствие? Оно ей не нужно. Жалость? Тем более. Поддержать — «Я буду с тобой до конца!»? Лично я бы послала очень далеко, если бы услышала такое. К тому времени Ира уже хорошо знала и про пути передачи вируса, и про то, что благодаря современному лечению можно прожить неопределенно долго. Она просто очень хотела ребенка — здорового ребенка — и немножко боялась, несмотря на свои теоретические знания.
У нас одинаково ломило спину и замирало внутри, когда малыши сначала легонечко, а потом очень даже ощутимо толкались. Мы с нетерпением ждали плановых УЗИ и встречи с дочками вне живота. Сидели в длинных очередях на ежемесячное взвешивание, составляли списки детского приданого.
Может, ей немного чаще, чем мне, приходилось делать выбор. Принимать ли противовирусную терапию, а если да, то как долго (врачи обещали, что на плод это никак не повлияет, но кто ж знает, как оно на самом деле)? Как рожать? Медики не пришли к единому мнению, какой способ родоразрешения безопаснее в плане передачи вируса от матери ребенку, но многие предпочитают кесарево сечение. И когда я искала роддом, в котором смогла бы родить максимально естественно, Ира готовилась к операции.
