Через час езды рысью они прибыли на рудник.
Раньше Анжелика думала, что черный карьер и окружающая его протестантская деревня находятся на краю света, но оказалось они совсем недалеко. Ощущение усиливала хорошая дорога, которая вела прямо к руднику. Вокруг него появились дома рабочих.
Отец и дочь спешились, Николя взял под уздцы лошадей. От заброшенного рудника, который четко отпечатался в памяти Анжелики, не осталось и следа.
По специальным желобам подавалась проточная вода, которая с помощью колес приводила в движение несколько вертикальных каменных жерновов. Рудодробильные чугунные песты со страшным грохотом разбивали большие глыбы породы, которые рабочие откалывали от скалы кувалдами.
Две печи пылали жаром, раздуваемым кожаными мехами. Рядом с печами поднимались ввысь горы древесного угля, а остальное пространство было завалено кучами породы. Группа рабочих лопатами бросала размельченную жерновами породу в деревянные желоба, по которым текла вода, другие специальными скребками подгребали ее против течения. Немного дальше высилась весьма солидная постройка, двери в ней были затянуты сеткой, забраны железной решеткой и заперты на большой замок.
Вход туда охраняли два человека, вооруженные мушкетами.
— Тут хранятся слитки свинца и серебра, — объяснил барон.
Переполняемый гордостью, он добавил, что на следующий же день попросит Молина показать дочери склад.
Затем он подвел ее к ближайшему карьеру, который спускался большими террасами, каждая шириной по два туаза[78] . Они делали карьер похожим на древний римский амфитеатр. Тут и там виднелись черные дыры туннелей, и из них все время появлялись ослики, которые тянули за собой тележки.
— Здесь работают десять саксонских семей, все они потомственные рудокопы, литейщики и камнеломы. Именно они вместе с Молином и ведут разработки.
— И сколько дохода в год приносит рудник? — спросила Анжелика.
— По правде говоря, я никогда не размышлял над этим… — немного смущенно признался Арман де Сансе. — Ты понимаешь, Молин регулярно вносит за него арендную плату. Он также взял на себя все расходы по оборудованию. Кирпичи для печей доставлены из Англии, а может, и контрабандой из Испании, через Лангедок.
— Конечно же, не без помощи того, кого вы прочите мне в мужья.
— Возможно. Поговаривают, что у него разнообразные интересы. Кроме того, он большой ученый и сам сделал чертеж этой паровой машины.
Барон подвел Анжелику к входу в одну из штолен. Он показал ей огромный железный котел, под которым пылал огонь. Из котла в штольню тянулись две довольно толстые, обмотанные чем-то трубы, и то и дело из штольни вздымался фонтан воды.
— Это одна из первых паровых машин в мире.[79] С ее помощью мы можем выкачивать подземные воды из штольни. Ее сконструировал граф де Пейрак во время одной из поездок в Англию. Как видишь, для женщины, которая собирается стать жеманницей, лучшего мужа и не найти — ведь он столь образован и остроумен, сколь я невежа и тугодум, — со скорбной миной заключил барон де Сансе. — Добрый день, Фриц Хауэр.
Один из рабочих, стоявших возле паровой машины, снял шляпу и низко поклонился. Лицо мужчины отливало синевой, — за долгие годы работы на рудниках каменная пыль въелась в кожу. На одной руке у него не хватало двух пальцев. Он был невысокого роста, горбатый, и поэтому его руки выглядели чересчур длинными. Маленькие глазки поблескивали из-под спадающих на лоб волос.
— Мне кажется, он похож на Вулкана, бога подземного огня, — сказал мессир де Сансе. — Говорят, нет человека, который лучше него разбирается в породах, залегающих в недрах земли. Возможно, именно поэтому он и выглядит так необычно. Рудничное дело всегда представлялось мне очень таинственным, даже, немного колдовским. Поговаривают, что Фриц Хауэр владеет секретом превращения свинца в золото. Но это было бы уже совсем из ряда вон. Тем не менее, он много лет работает вместе с графом де Пейраком, и тот послал его в Пуату наладить разработки на руднике Аржантьер.
«Опять граф де Пейрак! Везде граф де Пейрак!» — с раздражением подумала Анжелика.
Но вслух сказала:
— Видимо, он потому так богат, ваш граф де Пейрак, что умеет превращать в золото свинец, который ему посылает этот самый Фриц Хауэр. Так почему бы ему не превратить меня в лягушку…
— Дочь моя, вы меня очень огорчаете. К чему насмешки? Можно подумать, что я хочу сделать вас несчастной. В моих планах относительно вашего будущего нет ничего, что могло бы вызвать подобное недоверие.
— Вы правы, отец, прошу простить меня, — с виноватым видом произнесла Анжелика, огорченная искренним разочарованием, которое прочла на лице барона. — Монахини довольно часто говорили, что мои поступки их сильно озадачивают. Я не буду скрывать, что предложение графа не только не обрадовало меня, а наоборот, скорее расстроило. Дайте мне немного времени, чтобы привыкнуть к этой мысли.
Анжелика поймала себя на том, что к ней вернулось чувство снисходительности, которое она всегда испытывала к отцу. У барона был доверчивый нрав и открытая душа. Он охотно поверил словам дочери о том, что она вскоре свыкнется с мыслью о браке и все проблемы уладятся сами собой. На этом
