Анжелика, не привыкшая к фривольному языку, принятому при королевском дворе, не понимала и половины того, о чем он рассказывал, и удивлялась, что можно так дерзко обсуждать столь могущественных людей.
Принесли фрукты, охлажденные напитки, вина.
Не переставая болтать, Пегилен кружил вокруг Анжелики, строя восхищенные гримасы.
В конце концов он воскликнул:
— Какая красивая марионетка!
И сразу же объяснил:
— Говорят, что для графа де Пейрака женщины — лишь марионетки, которых он дергает за веревочки, чтобы заставить танцевать… А что вы об этом думаете, мадам?
Она ответила, задетая за живое:
— Ну что ж, он увидит достойное представление! К тому же я люблю танцы!
Он разразился пронзительным смехом.
— А марионетка остроумна! Вот это новость!
Андижос на свой манер напомнил о приличиях, энергично ударив его тростью по спине:
— Достаточно, Пегилен, ваша дружба с королем не дает вам права грубить благородной даме.
Пегилен бросился к ногам Анжелики, рассыпаясь в тысячах извинений.
— Вы правы! Вы правы, причина моих речей — зависть! Ужасно, что такое сокровище предназначено для одного-единственного человека! И какого человека! Почему этот человек не я?
После того как его подняли на ноги, успокоили и ободрили, стало ясно, что его выходки были лишь комедией и фанфаронством, и он снова стал серьезным.
По правде говоря, объяснил он, его должность при дворе оказалась под угрозой из-за того, что он покинул его без позволения короля, который мог затаить на него обиду. Но, казалось, ничто не могло удержать его при известии о таком грандиозном и удивительном событии, как свадьба графа де Пейрака, сеньора Тулузы, властителя множества земель.
— Мадам, Юг — королевство, состоящее из множества других королевств, и у нас есть собственные короли, которым мы должны оказывать почтение.
— Вы еще не объясняли мне этого, мессир д’Андижос, — заметила Анжелика с легкой насмешкой.
— Один гасконец всегда поддержит другого гасконца в шутке. Но не слушайте эти речи, мадам, они очень опасны!..
Итак, визит оказался радостным и веселым, Анжелика хорошо отдохнула. Чтобы заслужить прощение, Лозен посвятил ее красоте стихотворный экспромт, который тут же с чувством и продекламировал. Слагать стихи по любому поводу было модным при дворе.
— Вы посетите королевский двор, не так ли, мадам? Обещайте мне. Я предупрежу короля заранее.
Провожая гостей, он воскликнул:
— Друзья мои, я спрашиваю себя, не сорвется ли Золотой голос королевства на самой высокой ноте?
Именно так Анжелика впервые услышала о Золотом голосе королевства.
— Это самый знаменитый певец Лангедока, — объяснили ей. — Со времен средневековых трубадуров Лангедок не знал никого, равного ему. Когда вы его услышите, мадам, вы не сможете устоять перед его чарами.
Они смеялись как безумные.
Анжелика старалась скрыть свое мрачное настроение от окружающих. Все они были приветливы, иногда даже развязны, но при этом дружелюбны.
Поездка продолжилась. Воздух обжигал, черепичные крыши и листья платанов приобрели цвет белого вина. Все, кого они встречали, пребывали в хорошем расположении духа. Но цель приближалась, и на сердце у Анжелики становилось все тяжелее.
Накануне приезда в Тулузу они остановились в одном из имений графа де Пейрака, светлом белокаменном дворце в стиле Ренессанс. Анжелика с удовольствием искупалась в выложенным мозаикой бассейне одного из залов. Долговязая Марго суетилась вокруг нее. Она боялась, что жара и дорожная пыль сделают еще темнее лицо ее хозяйки, теплый матовый цвет которого она втайне осуждала.
Марго растерла госпожу мазями и, велев лежать на кровати неподвижно, после энергичного массажа выщипала на ее теле все волосы. Анжелику не шокировал этот обычай, который прежде, когда римские бани находились в каждом городе, был в ходу даже среди народа. А теперь только молодые девушки из высшего общества подвергались этой процедуре. Считалось неприличным, если на теле дамы оставался даже малейший пушок. Однако Анжелика, чье тело служанка с таким усердием старалась сделать совершенным, с ужасом думала о своей судьбе.
«Он меня не получит, — повторяла она. — Скорее я выброшусь из окна».
Но ничто уже не могло остановить этот безумный бег, этот вихрь, в который она была вовлечена.
