Морские празднества для испанского короля и инфанты. — Мадемуазель де Монпансье и Тюренн. — Рассказ о сражении у ворот Сент-Антуан. — Письмо Людовика XIV будущей супруге. — Размышления Филиппа IV об англичанах и французах. — «Монахиня в синем»
ДОБРАЯ половина жителей Сен-Жан-де-Люза высыпала на французский берег реки Бидассоа и теперь толпилась напротив Фазаньего острова. Но любопытство привело их сюда слишком рано.
Король Испании вовсе не торопился туда, где будет заключен мирный договор, произнесены взаимные клятвы и где брак его дочери Марии-Терезии Австрийской, испанской инфанты, с Людовиком XIV, королем Франции, развяжет туго стянутый узел вековой ненависти двух стран. Оставалось еще немало вопросов, требующих решения.
А крылья ветра несли все новые известия, ведь жители этого края, испанские и французские баски, говорили на одном языке[94], и ни горы, ни границы не были для них помехой. При этом ни один гонец от Испании пока так и не появился на горизонте. Знали только, что в Толосе расквартировали полк, состоящий из 1200 хорошо вооруженных солдат, а Их Испанские Величества, то есть Филипп IV и его дочь, остановились у некого дона Франциско Фернандеса де Ародо. На следующий же день они переехали в более просторный дворец, из окон которого открывался чудесный вид на живописный берег реки Орио.
Как только Их Величества вошли в город, на маленькой площади в их честь исполнили торжественный танец, причем танцоров выбирали из числа самых известных и почетных горожан. Длился он всю ночь. С наступлением утра его сменил танец Шпаг.
Немногим позже король и его свита посетили знаменитые оружейные мастерские Толосы[95].
А затем перед дворцом возобновились торжественные танцы и, сопровождаемые великолепным фейерверком, снова длились до поздней ночи.
— Торжественные танцы! И исполняют их именитые жители города! — рассказывала Мадемуазель со своего балкона Анжелике. — Он посещает оружейные мастерские, а король Франции ждет его здесь, чтобы подписать мирное соглашение! О чем только думает испанский монарх?
Вскоре принесли более обнадеживающие новости. Его Католическое Величество выехал из Толосы, чтобы уже к вечерней трапезе прибыть в Эрнани[96]. К сожалению, в пути, как раз между двумя этими городами, произошло несчастье, омрачившее путешествие. Свита двигалась по дороге вдоль реки, и один из придворных, друг испанского короля, имя которого было хорошо известно некоторым французам — они очень сожалели, узнав о случившемся, — попытался проехать между королевской каретой и обрывом, но так неудачно, что сорвался вместе с конем в воду и утонул на глазах у всего двора!
— И у нас есть утопленники. Несчастье преследует подписание мирного договора, — заметила Великая Мадемуазель, — я постоянно нахожу этому подтверждение. Говорят, за успех великих событий приходится щедро платить, принося жертвы, и, как в древние времена — чаще всего человеческие…
В Эрнани испанцев ждали море и барон де Ватевилль[97], наместник Гипускоа, одной из испанских провинций Страны Басков.
Спустя некоторое время король Филипп IV и инфанта под оглушительные овации вошли в Сан-Себастьян.
Тем же, кто томился в Сен-Жан-де-Люзе, Сан-Себастьян казался очень далеким городом.
Они лелеяли надежду, что Его Величество Филипп IV и его дочь поселятся, по крайней мере, в Фонтарабии, где королевский распорядитель дон Диего Веласкес приготовил дворец к их прибытию. Но, видимо, Филипп IV собирался сначала объехать свои владения и показаться подданным.
На следующий день после приезда в Сан-Себастьян там состоялась церемония целования руки. Все жители окрестных деревень спустились с гор, пришли из долин или из крошечных поселений на побережье, чтобы преклонить колени перед монархом и приложиться к его руке, снискав тем самым силы и благословение до конца своих полных тяжелого труда дней.
Затем король и его дочь отправились в порт, где для них приготовили увеселения на воде. Вышло так, что в суматохе маленькое судно, полное местных детишек, перевернулось. Но не успела инфанта испугаться, как «отменно плававшие дети тут же снова забрались в лодку».
— Вот оно, лучшее оружие против губительных волн океана, — делилась с Анжеликой мнением Мадемуазель, — нужно учиться плавать с колыбели.
На противоположном берегу Бидассоа, в Сен-Жан-де-Люзе, французы с жадностью ловили даже самую незначительную новость.
Никто не знал, каким образом они сюда доходили.
Но вестей становилось все больше. Малейшая смена настроения испанского короля передавалась из уст в уста всеми — от короля Людовика XIV до младшего поваренка господских кухонь, потому что теперь успех важнейшего события зависел… от Его Католического Величества короля Филиппа IV.
Итак, обсуждали каждое, пусть даже незначительное высказывание испанского монарха, как-то, что «он удовлетворен приемом, оказанным городом Толоса», знатные лица которого всю ночь исполняли под его окнами торжественные танцы. Именно той ночью он принял решение — церемонию
