Анжелика. Королевские празднества

Людей, от которых Анжелика получала сведения, она встречала раньше в Сен-Жан-де-Люзе. Они не только узнавали ее, но и обращались с ней так, словно и не расставались. На самом деле, ведь на обратном пути она смешалась с королевским кортежем. Видели, как она садится в карету Мадемуазель де Монпансье и королевы-матери. У нее появилось успокаивающее и одновременно абсурдное ощущение, что отныне она — часть королевского двора. Ее словно провели через невидимую завесу, отделяющую их мир от ее мира, словно возвели на Олимп, на который обычный мир привык взирать с почтением и страхом. Как и в Сен-Жан-де-Люзе, она чувствовала его притягательность, но, занятая тревожными мыслями о Жоффрее и его участи, она также чувствовала эгоизм, царящий при дворе и создававший препятствия для возникновения дружеских связей.

Она упрекнула себя за чувство недоверия, возникшее у нее почти интуитивно и как раз именно в тот момент, когда она собиралась воззвать к милосердию и доброй воле этих баловней судьбы. Нужно было заинтересовать их, уговорить, взволновать, чтобы получить помощь, в которой она так нуждалась. Оставшись одна, Анжелика убедила себя набраться спокойствия и терпения. Она подсела к окну и принялась разглядывать чудесные сады. В облаках цветущих фруктовых садов виднелись мозаичные амфитеатры беседок, дальше — стройные ряды зеленых деревьев и между ними — кроличьи садки.

На берегу Сены, в здании, где при Людовике XIII был устроен птичник, теперь держали охотничьих ястребов. Справа располагались королевские конюшни и манеж, откуда в этот ранний час доносились крики пажей и объездчиков и стук копыт.

Анжелика вдыхала воздух полей и глядела, как вертятся маленькие ветряные мельницы на далеких холмах Шайо, Пас-си и Руль[224].

Наконец, около полудня, все вокруг засуетились и появилась герцогиня де Монпансье, взмокшая и тяжело дышавшая.

— Моя маленькая подруга, — сказала она Анжелике, — вы, как всегда, вовремя. Когда вокруг столько глупых лиц, как приятно видеть ваше очаровательное личико с умными, чистыми глазами. Это… освежает меня. Точно: освежает… Давайте же, скажите «да» или «нет», как насчет лимонада и других прохладительных напитков?

Упав в кресло, она пыталась отдышаться.

— Что я вам скажу! Я думала, что задушу утром Маленького Месье, мне бы это не составило никакого труда. Он гонит меня из дворца, где я жила с детства. Я скажу больше. Я правила в этом дворце. Послушайте… Ведь именно здесь я отдала приказ слугам и скрипачам сражаться с людьми господина Мазарини, прямо перед городскими воротами — вот я, перед вами. Тот думал бежать из Парижа, подальше от народного гнева — и не смог выйти из города. Его едва не убили тогда и не сбросили тело в реку…

— Кажется, его высокопреосвященство не держит на вас зла.

— О, он бесконечно любезен. Но что вы хотите? С Фрондой покончено. Однако то было великое время. Когда я скакала через Париж, народ приветствовал меня, по моему приказу люди снимали оцепления и разбирали баррикады. Теперь мне скучно. Как мне говорят, я должна выйти замуж. Что вы думаете об этом Альфонсе Португальском?

— Признаюсь, я никогда о нем не слышала.

— Префонтен только что сообщил мне об одном обстоятельстве, которое меня насторожило. Это маленький толстяк, от него не слишком приятно пахнет, а в складках на животе у него язвы…

— Понимаю, Ваше Высочество он не вдохновляет…

Анжелика все размышляла, как бы ей заговорить о том, что сжимало ей сердце.

Наконец, собрав всю свою смелость, она решилась:

— Пусть Ваше Высочество простит меня, но я знаю, что вы в курсе всего, что происходит при дворе. Известно ли вам что-нибудь о том, что мой муж в Бастилии?

Герцогиня казалась искренне удивленной и взволнованной.

— В Бастилии? Но какое преступление он совершил?

— Как раз это мне неизвестно. И очень надеюсь на Ваше Высочество, на то, что вы поможете мне разобраться с этой тайной.

Она рассказала герцогине о последних днях, проведенных в Сен-Жан-де-Люзе, и о необъяснимом исчезновении графа де Пейрака. Если их отель в Сен-Поль опечатали, значит, это было сделано по решению суда, но причина держалась в секрете.

— Давайте подумаем немного, — произнесла герцогиня де Монпансье, — у вашего мужа, как и у всех, были враги. Как вы думаете, кто мог пытаться причинить ему вред?

— У моего супруга напряженные отношения с архиепископом Тулузским. Но я не думаю, чтобы он выдвинул против мужа такое обвинение, которое могло бы привести к вмешательству короля.

— Не оскорбил ли граф де Пейрак кого-нибудь из приближенных короля, имеющих влияние на Его Величество? Одно я помню точно, моя дорогая. Мессир де Пейрак проявил редкое неуважение к моему отцу, когда тот приезжал в Тулузу как наместник Лангедока. О! Мой отец не хотел этого, впрочем, он мертв. Он не был завистлив, хотя немало участвовал в заговорах. Признаюсь, я унаследовала эту страсть, и потому король не всегда смотрит на меня