— Решительно, вы на меня сердитесь! Прошу, я должен знать причину.
— Ваше Величество не догадывается? Удивительно, при вашей-то проницательности!
— Моя проницательность часто пасует перед изменчивым настроением дам. Я ни в чем не уверен. Да и кто из мужчин, — продолжил король, — может похвастаться тем, что досконально изучил женщин?
Галантный тон Людовика скрывал растерянность. Его раздражение усиливалось.
— Давайте вернемся к вашим гостям, сир, прошу вас…
— Мы никуда не торопимся. Я решил добиться ясности.
— А я решила, что больше не буду служить ширмой для вас и для мадам де Монтеспан, — взорвалась Анжелика. — За это месье Кольбер мне не платит. Моя репутация мне не безразлична, и я не позволю никому ее порочить, даже королю. Мадам де Монтеспан хотела использовать меня, как марионетку, чтобы развеять подозрения своего несносного мужа. Действительно, умный план.
— Ах!.. Так вот в чем дело!
— Неужели Ваше Величество не знали этого?
— Вы считаете меня обманщиком или лицемером?
— Что лучше — солгать королю или вызвать его немилость?
— Так вот, стало быть, какого вы мнения о своем короле?
— Мой король не должен был вести себя подобным образом по отношению к своей подданной. За кого вы меня принимаете? Разве я ваша игрушка? Я вам не принадлежу.
Он резко сжал руки Анжелики в своих руках.
— Вы ошибаетесь. Все дамы принадлежат мне по праву сюзерена.
Дрожа от ярости, они простояли несколько секунд, заносчиво глядя друг на друга сверкающими глазами.
Король первым взял себя в руки.
— Давайте не будем объявлять войну из-за такой чепухи. Вы мне поверите, если я скажу, что пытался убедить мадам де Монтеспан не выбирать своей жертвой вас? «Почему именно она?» — спросил я. «Потому что, — ответила Атенаис, — только мадам дю Плесси-Бельер достойна соперничать со мной. Я не допущу, чтобы все говорили, будто Ваше Величество пренебрег мной ради какой-то никчемной простушки». Вот видите! Это до некоторой степени подтверждает, что она о вас высокого мнения… К тому же мадам де Монтеспан считала вас довольно наивной и полагала, что вы не заметите роли, которая отведена вам в этой сложной игре. А если и заметите, то она решила, что у вас хватит тщеславия, чтобы согласиться. И в обоих случаях она ошиблась. Но несправедливо злиться за всю эту историю на меня. Почему наш маленький заговор до такой степени вас ранил, Безделица? Разве позорно прослыть любовницей короля? Разве вы не обрели бы определенный статус? Разные преимущества?.. Всеобщее поклонение?
Людовик ласково привлек к себе молодую женщину. Он понизил голос почти до шепота, склоняясь к ней и пытаясь рассмотреть лицо, скрытое ночной тенью.
— Мадам, вы опасаетесь, что ваша репутация испорчена? Никоим образом, поверьте. При дворе она лишь засияла бы новыми красками, которые добавили ей блеска… Тогда в чем дело? Возможно, я должен думать, что вы попались в ловушку и поверили в эту комедию — в реальность моих чувств? А теперь разочарованы?
Анжелика не отвечала, прижимаясь лбом к бархатному жюстокору, пахнувшему ирисами; она таяла в объятиях этих нежных рук, удерживающих ее. Как давно ее никто не обнимал с такой осторожной нежностью! Как приятно почувствовать себя слабой, маленькой девочкой, которую даже слегка пожурили.
— Неужели вы настолько наивны, что позволили ввести себя в заблуждение?
Анжелика не ответила, но решительно покачала головой.
— Нет? А я было подумал… — сказал король, смеясь. — Но если серьезно, разве это только комедия? Допустим, я признаюсь, что не раз смотрел на вас с затаенным желанием, что меня часто посещала мысль…
Анжелика резко отстранилась.
— Я не поверю вам, сир. Я знаю, что Ваше Величество уже любит. Ваш выбор безупречен и сулит лишь радости… ну, за исключением маленькой досадной помехи: ревнивого мужа.
— Эта досадная помеха не так уж мала, — на лице Людовика появилось недовольное выражение.
Он взял Анжелику за руку и повел ее вдоль аллеи подрезанных тисов.
— Вы даже не представляете, что может изобрести Монтеспан, чтобы досадить мне. С него станется притянуть меня к ответу перед моим же Парламентом. Разумеется, Филипп дю Плесси был бы более сговорчивым, чем этот дурак Пардайан. Но, увы, все обстоит иначе, — заключил Людовик со вздохом.
Он остановился и вновь приобнял Анжелику, заглядывая ей в глаза.
