Затем распорядитель королевского гардероба повязывал Его Величеству галстук — это было его право. После чего распорядитель галстуков поправлял, а порой даже перевязывал шейный платок, если тот был завязан плохо — таково было его право. Но он делал так лишь в том случае, если в комнате не присутствовал никто из главных офицеров королевских покоев.
Во время четвертого приема в опочивальне появлялись государственные секретари, во время пятого — послы, и, наконец, шестая комната наполнялась фиолетовыми и пурпурными сутанами кардиналов и епископов.
Король с первого взгляда узнавал каждого из вошедших, отмечал отсутствовавших. Он задавал вопросы, интересовался сплетнями и забавлялся, получая остроумные ответы. А «святые» версальского рая с презрением думали о простых смертных, томившихся за позолоченными дверями, и испытывали радость от сознания того, что именно они допущены видеть короля в халате.
Глава 7
Анжелика с интересом наблюдала за шествием «святых», наделенных правом доступа в «небесную обитель».
— А мы — «души чистилища», — смеясь, сказала ей одна из нарядных дам, появившихся здесь в надежде первыми встретить короля и королеву, направлявшихся в часовню.
Маркиз дю Плесси-Бельер был в числе удостоенных второго приема.
Анжелика дождалась, пока он переступит порог опочивальни короля, и, не мешкая, бросилась наверх. Там, в лабиринте заполненных людьми коридоров, царил полнейший хаос, витали ароматы ирисовой пудры и погасших свечей.
Неизменный Ла Виолетт, напевая какую-то песенку, чистил шпагу хозяина. Он почтительно предложил зашнуровать корсет госпоже маркизе. Анжелика без лишних церемоний выставила наглеца вон из комнаты. Искать Жавотту или какую-то другую горничную было некогда, поэтому она с грехом пополам оделась сама, а потом бегом кинулась вниз и как раз успела к появлению малого кортежа Ее Величества. Хотя слой пудры покрывал румяное лицо королевы, ее нос был красным: должно быть, она проплакала всю ночь. Король не пришел даже «на часок», опечаленно сообщила своим любимым фрейлинам Мария-Терезия. Такое случалось редко, потому что Людовик всегда старался соблюдать приличия и хотя бы «на часок» заглядывал в супружескую постель. Чаще всего — чтобы просто поспать, но все же приходил. А вчера мадемуазель де Лавальер, изображавшая в лесу Диану-охотницу, вновь воспламенила чувства короля.
Свита королевы столкнулась со свитой де Лавальер, которая тоже шла в часовню. Мария-Терезия гордо прошествовала мимо своей соперницы, хотя губы испанки подрагивали — то ли от сдерживаемых рыданий, то ли от готовых сорваться оскорблений. Фаворитка почтительно присела в низком реверансе. А когда она поднялась, Анжелика заметила испуг, застывший в ее нежных голубых глазах. Здесь, среди позолоты и яркого света Версальского дворца, она казалась не охотницей, а всего лишь загнанной ланью. Анжелика утвердилась в мысли, что эта женщина уже потеряла власть. Король еще не лишил ее своей милости, но это начало конца. Мария-Терезия напрасно опасалась Лавальер. Скоро у нее появятся новые соперницы, более грозные и коварные.
Чуть позже король прошел из часовни в парк. Ему сообщили, что несколько окрестных крестьян, больных золотухой, узнали о приезде монарха и ждут его у дворцовых ворот в надежде на исцеление после чудодейственного прикосновения Его Величества. Король не мог отказать. Больных оказалось немного, и после короткой церемонии государь отправился в зал Дианы, чтобы принять ходатайства многочисленных просителей.
Некий дворянин из свиты короля пробрался сквозь толпу придворных и склонился перед Анжеликой.
— Его Величество просит напомнить мадам дю Плесси-Бельер, что рассчитывает увидеть ее на охоте завтра, с самого начала действа.
Сердце Анжелики неистово забилось.
— Поблагодарите Его Величество, — сказала она, от волнения вытянувшись в струну, — и заверьте его, что лишь моя смерть может помешать мне присутствовать на охоте.
— Его Величество не требует подобных жертв. Но если на вашем пути возникнут какие бы то ни было помехи, он хотел бы, чтобы вы заранее оповестили об их природе.
— Я сделаю, как угодно Его Величеству, передайте ему это, месье Лувуа. Ведь это вы, не так ли?
— Именно так.
— Я хотела бы переговорить с вами. Это возможно?
Лувуа, казалось, был удивлен, но ответил, что если маркиза дю Плесси проследует в галерею, то, вероятно, они смогут побеседовать после того, как король примет все прошения и удалится в свой рабочий кабинет.
— Я буду вас ждать. Прошу вас, заверьте Его Величество, что завтра я появлюсь на охоте.
— Нет, не появитесь, — раздался над самым ухом Анжелики голос Филиппа. — Мадам, жена обязана повиноваться мужу. А я никогда не давал вам
