Хозяйка приказала мэтру Роже без промедления отправиться на Гревскую площадь и нанять новых слуг, потом купить лошадей на ярмарке Сен-Дени — достаточно четверной упряжки и двух скакунов для разъездов. После этого пригласить каретника, который обретался по соседству под вывеской «Позолоченные колеса» и уже не раз поставлял экипажи маркизе дю Плесси. Все это называется «выкидывать деньги на ветер», а если говорить о Филиппе, то он совершил ни больше ни меньше как кражу. Могла ли она обратиться к сержанту полиции или в суд? Нет, не могла, оставалось только смириться. Но такое смирение никоим образом не соответствовало темпераменту Анжелики.
— Как быть с письмом, которое госпожа маркиза хотела отправить в Пуату? — осведомился дворецкий.
— Посылайте общественной почтой.
— Общественная почта отбудет только в среду.
— Ничего! Письмо может подождать.
Чтобы успокоиться, Анжелика потребовала отнести ее в портшезе на набережную Межисри, где находились принадлежавшие ей склады-вольеры с экзотическими птицами из Вест-Индии.
Она выбрала яркого попугая, который ругался, как морской пират с острова Сен-Кристоф[46]. Впрочем, Анжелика вовсе не думала оскорблять слух прекрасной Атенаис, а напротив, хотела повеселить свою подругу. К подарку Анжелика присовокупила маленького негритенка, разноцветный наряд которого был под стать оперению диковинной птицы: оранжевый тюрбан, зеленая курточка, алые шаровары и такие же чулки, расшитые золотом. В черных лаковых ботинках, блестящих, как и мордашка самого мальчугана, маленький мавр был похож на венецианскую деревянную раскрашенную скульптуру для крепления факелов. Такие скульптуры как раз начали входить в моду в Париже.
Это был поистине царский подарок. Анжелика знала, что мадам де Монтеспан его оценит, и полагала, что сделала выгодное вложение. Пока какие-то ненормальные безо всяких оснований уже превратили ее в будущую фаворитку короля, она единственная догадывалась, чего следует ожидать на самом деле. От этой мысли Анжелика чуть не рассмеялась. Все-таки люди так глупы!
Ожидая решения своего «придворного дела», Анжелика не находила себе места. К уже имевшимся трудностям теперь прибавились бесчисленные и бесплодные демарши, которые предпринимали скапливавшиеся у нее в приемной просители всех мастей, назойливые, как слепни в разгар августа.
Когда маркиза вернулась на улицу Ботрейи, трое просителей уже поджидали ее. У Анжелики в глазах потемнело от злости, и она уже хотела схватить их за шиворот, чтобы вышвырнуть вон.
— Здравствуй, Анжелика, — сказали они хором.
В сумерках она не узнала троих младших братьев: Дени, Альбера и Жана-Мари.
Анжелика видела их время от времени, чаще всего — когда юноши нуждались в деньгах. Дени превратился в огромного весельчака двадцати трех лет и служил в армии, в полку Турени. Все его скудное офицерское жалованье поглощалось карточными долгами. Молодой повеса докатился до того, что продал лошадь и отдал внаем слугу. Альбер и Жан-Мари, которым исполнилось семнадцать и пятнадцать лет, еще были пажами, старший служил у мессира Сен- Романа, а младший — у герцога Мазарини.
Анжелика не стала терять время на расспросы. И без того было ясно, чего они хотят: как обычно, денег. Она направилась к шкатулке и отсчитала каждому по нескольку экю, на сей раз отказавшись от обычных нравоучений. Довольные Дени и Жан-Мари ушли, но юный Альбер последовал за сестрой в ее комнату.
— Теперь, когда ты так хорошо устроилась, Анжелика, нужно, чтобы ты помогла мне заполучить прибыльную церковную должность!
— У тебя есть деньги, чтобы купить такую должность?
— Ты мне поможешь. Я недавно услышал, что освободилось место настоятеля Ньельского аббатства.
Анжелика, расшнуровывая корсаж перед большим зеркалом, обернулась:
— Ты спятил?
— Ньельское аббатство расположено на ваших землях в Плесси.
— Ничуть не бывало! Это огромная независимая область, настоящая сеньория. От нее зависят несколько бенефициантов. Конечно, аббат — самый главный из них, но он должен, кроме того, поддерживать порядок в обители и постоянно находиться там.
— При помощи Раймона, нашего брата-иезуита, я мог бы получить некоторые льготы…
— Все, что ты можешь получить, милый мой, так это удар шпаги! А эту должность получить невозможно, — сказала Анжелика, презрительно глядя на брата.
Она была к нему почти равнодушна. Альбер отличался бледной красотой, схожей с красотой Мари-Аньес; в его длинном нескладном теле Анжелика не находила силы, присущей юношам Сансе. Она считала его притворщиком, а это качество никогда не было свойственно большинству членов ее семьи. В общем, он был похож на Ортанс.
— Такой юный развратник, как ты, — настоятель Ньельского аббатства?! Всему же есть предел! Я прекрасно знаю, какую жизнь ты ведешь. Совсем недавно ты обращался к эмпирику с Нового моста за лечением от неприличной болезни, которую ты подцепил черт знает где. Видишь, я все знаю…
Юный паж смутился.
