— Хорошо. А были те, кто вернулись?
— Конечно. В мире нет ничего невозможного.
— А ад?
— Ад также логичен. У тебя несколько секунд.
— Но я не могу принять решение за несколько секунд.
— У тебя нет выбора.
— Вспомни, каким был дом.
— Я помню.
— Я считаю.
— Хорошо, хорошо.
— Ну же…..
— …….
— Может быть, наше общение было напрасным?
— Нет.
— Нет?
— То есть, да.
— Да?
— Да.
— Так да или нет?
— Я не…..
— Говори, или я оставлю тебе летать в пустоте!
— Я чувствую голод!
— Хорошо.
— Я очень голод.
— Очень хорошо.
— Так……
— Я остаюсь….
— Еще раз!
— Я остаюсь!
— Я слышу музыку, — сказала Аня.
— Не слышу, — ответил Саша.
Он дернул ручку и открыл дверь. Грохот колес усилился. И — никакого намека на музыку. Он обернулся. Аня была рядом. Ынжац почему-то отошел в сторону и, как будто, никуда не спешил. Костя же еще больше никуда не спешил, находясь в противоположном конце вагона.
— Слышишь? — спросила Аня.
— Нет.
— Прислушайся.
— Да нет же.
— Гм. Я очень громко слышу.
— Громко?
И тут он услышал. Это был торжественный, какой-то совершенно невозможный, оркестр. С одной стороны, это был джаз. С другой — симфония. В третьих — в нотах музыки было что-то страшное, что нельзя было выразить словами.
Петькин повертел головой по сторонам, пытаясь сообразить, откуда же берется музыка. Однако — источник ее отсутствовал.
Он с ужасом посмотрел в глаза Ани.
— Она играет у меня в голове!
Аня попыталась ответить, но тут ее глаза ее вылезли из орбит.
Все, что было потом, происходило одновременно. Петькин ощутил неожиданный удар. Боль приходила издалека. Она напоминала эхо. Перед его
