За окном было уже почти темно. Поезд повернул, и тонкая розовая полоска исчезла. Было видно синее небо, окаймляющее деревья и какие-то первые звезды.
— Люди едут и слушают 50cent.
— А-а-а-а.
— Я хочу быть как русский 50 cent.
Костя сочувственно кивнул.
— Ты мне не веришь? Ладно, чувак. Встретимся года через три, и ты меня не узнаешь. Я буду ехать на крутом таче. Нет, я куплю себе мотоцикл. Я буду ехать — весь такой прикинутый, и все телки, узнав, что я проезжаю по Кутузовскому, выстроятся по обе стороны дороги, чтобы поприветствовать меня! И все рублевские кобыли отожмутся, ё!
— Купи в кредит, — произнес Костя без задней мысли.
— Что — в кредит?
— Мотоцикл.
— Шутишь, йоу! Такие тачки в кредит не берут. Давай по пиву. А ты чо, вино берешь?
— Да.
Костя отвечал сонно — не то, чтобы он был противник общения, и даже в своих мыслях он не варился. Он был таким по закону сохранения энергии. Это было его естественное состояние. Саша же, напротив, был по жизни с шилом в заду. Он постоянно менял род своих занятий, и за это к нему постоянно приклеивались постоянные прозвища. В университете он учился очень неплохо. Костя же, наоборот, был глубоким середняком. Впрочем, никто его за это не попрекал. И, на самом деле, было странно, что Аня, у которой был крайне неуравновешенный характер, его любит.
Он и сам себя иногда спрашивал.
Где-то подсознательно он был уверен, что — рано или поздно — это случится, и Аню перекинет взрывной волной кому-нибудь в объятия. А взрыв этот будет где-нибудь в голове. Взрыв снаряда…..
Они сели за столик. Народу в ресторане было много. Кругом чувствовалась праздная обстановка. Еще бы — поезд шел на Сочи. Пахло спиртным и разговорами. Слышались громкие голоса. Энергия застолья гуляла в головах.
— Знаешь, чувак, я часто представляю себя где-нибудь…..
Он оглянулся. А потом продолжил:
— Где-нибудь в Голливуде.
У Кости не было в планах торчать в вагоне-ресторане и что-то обсуждать с Сашей Петькиным. Он собирался уйти с вином. Поэтому, он старался допить свое пиво как можно быстрее. В это время, как назло, появился камрад Буффало. Костя даже вздохнул недовольно. Лицо у Виталика было помято с правой стороны. Видимо, он спал и не переворачивался. Другая сторона была свежей, и от этого он походил на неудачно испеченный хлеб.
— Привет, братики, — выдохнул он.
Он точно о чем-то сожалел, хотя, на самом деле, это была всего лишь манера общения.
— Воу, воу! — выкрикнул Саша Петькин.
— Хорошо вам тут. А я там парюсь. На полке — как на нарах. Лежу на третьей полке, жёстко, кости жмет.
— На третьей? — удивился Костя.
— Да. Судьба занесла на верхотуру.
— О-па, — удивился Костя.
— Да что ты по ушам ездишь! — обрадовано крикнул Саша.
— Ну, вторая, третья, не все ли одно? Внизу бабка храпит, параллельно меня лежит девушка. Представь себе смысл этих слов! Параллельно мне лежит девушка. Параллельная девушка. А я, может, хочу, чтобы она стала перпендикулярная. А она не становится! Что мне делать? Представляешь, какое томление?
— Ты ее хочешь? — спросил Саша.
— Не знаю. Ближе надо подойти. Ощупать. Обласкать. Посмотреть в глаза. Я просто так не могу. Без изучения, без прощупывания. А иначе — как еще. Все мы немного ученые. Алхимики. А давайте Водки возьмем. Просто водки возьмем. И не будем ни о чем думать, друзья мои. Водка — напиток ученых. И выпьем. И будем изучать этот мир посредством водки!
Костя, было, тотчас отказался, но не сумел и рта раскрыть.
— Короче, вот еще несколько тем, — сказал Саша Петькин и принялся читать, — Панки. Панки сука заботливые. Панки уже сейчас видят угрозу нехватки воды, поэтому старательно берегут её отказавшись от водных процедур. Панки палятся практически везде, ибо страшно смердят отпугивая от себя окружающих.
— Го-го-го, — захохотал камрад Буффало, — некисло как. Го-го-го. А я, все ж, схожу, девушку разбужу, в любви признаюсь. Такая девушка. Звезда
