Потом — чуть дальше — уже на самом выезде — стоял совершенно многорукий человек. Он был что одуванчик. Все руки были в рукавах. В одной из рук он держал человека.
— Черт, — произнес Костя.
Потом, реальность вернулась, и он вновь был в купе. И вновь смотрел на Сашу Петькина и Аню. Он ничего не понимал. Как будто кто-то специально забрал у него это понимание.
Ведь никто не мешал ему подсесть к ней и поцеловать в щеку, в губы. Но он этого не делал.
Подсознательно он все понимал.
Он сам вел ситуацию к этому.
Да.
Но он был не один сам в себе. Это было очевидно.
— Признайся себе, что ты голоден, — сказал кто-то.
Он вновь стоял у окна. Кто-то был рядом с ним. Дьявол? Возможно.
— И что с того, что я голоден? — спросил он.
— Разве ты не утолишь свою жажду?
— Но я не чувствую никакой жажды.
— Тебе это кажется. На самом деле, это не так.
— Может быть.
— Разве ты не хочешь свежей крови?
— Нет. Мне больше понравилась переваренная плоть.
— Не обольщайся. У тебя — не одно лицо.
— Почему?
— Тебе сейчас не нужно это знать.
— Может быть…..
— Лучше утоли голод.
— Я не голоден.
— Ты — голоден.
— Что же ты предлагаешь?
— У тебя там много плоти.
— Где — там?
— Там.
— Там?
— В вагоне.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты можешь неплохо обедать?
— Ты думаешь, что шокировал меня? Нет. Но ты призываешь меня к людоедству, а это не та вещь, которую бы я хотел пробовать на себе. Нет уж. Спасибо.
— Ты устал.
— Почему?
— Ты устал.
— Да чем же дело?
— Ты не понимаешь элементарного.
— Зачем ты говоришь загадками?
— Открой дверь и не томись.
— Здорово.
— Ты забыл, сколько у тебя ног?
— Ты хочешь, чтобы я впустил паука?
— Через несколько часов будет ночь, и листы миров поменяются. И паук исчезнет. Ты можешь воспользоваться ситуацией, пока не поздно. Пока он
