— Зачем? — Костя повернулся к милиционеру.
— Что?
— Зачем мы туда идем?
— Ты сам меня ведешь.
— Да.
— Дурак, — подумал он, — придурок! Бежать! Бежать подальше! Что тебе это даст? Может быть, это твой единственный шанс вырваться? Начнешь новую жизнь. Будешь жить при СССР. И что? Ты любишь Аньку? Ну, что за фигня. За все это время — ни одной мысли о ней. Все только о чем-то другом. О чем угодно, только не о ней. Бежать. Оставить все это.
И вот — на какой-то очень короткий отрезок времени, он очутился на палубе старого линкора.
— Черт! — закричал он, что было сил. — Черт! Хватит! Я хочу проснуться!
Внизу колыхалось темное, злое, море. Повсюду в порту было множество кораблей.
— И мы здесь! — сказал он важно.
Костя обернулся. Это был кондуктор.
— Хорошо, — сказал Костя, — что все это значит? Что это за чехарда реальностей? Вы что, специально? Может быть, это и правда эксперимент? Да? Петькин прав?
— Кто такой Петькин? — резко, голосом бензопилы, спросил адский кондуктор.
— Черт!
— Ты меня разочаровыешь.
— И что?
— Ты еще не прошел трансформацию, и все время дергаешься и чертыхаешься. Черт — не ругательное слово. Вот человек — да.
— Да?
— Ты знаешь, где мы находимся?
— Да. Я понял. Вот только года не совпадают.
— А ты и не волнуйся. Мы не будем его врывать. Где это ты видел, чтобы бесы взрывали корабли. Корабль — это много. Это, порой, больше, чем человек. Костя. Ты еще не обрел свое настоящее лицо. У тебя еще не выросли даже маленькие рожки. А ты так переживаешь.
— Я не хочу носить рога.
— Когда у человеков рождается ребенок, он тоже вопит.
— Да.
— Знаешь, почему?
— Почему?
— Он не хочет жить в этом мире. Потому что, он попадает в мир глупости и мучений. Но ты что, думаешь, мы предлагаем тебе новый мир, а у тебя есть шанс отказаться? Нет, ничего подобного. Мы тебе не предлагаем. Ха. Или ты думаешь, что у тебя тут — шансы, не шансы, а? Нет! Ты есть тот, кто ты есть. И твое дергания ничего не изменят.
— Что же мы тут делаем?
— Мы строим новую судьбу.
— Чего?
— Это — судьба корабля. Воспользуемся этим. Над этим линкором уже давно висело темное пятно. Оно звало к себе темные силы. Осталось лишь сказать. Скажи.
— Что?
— Скажи слово.
— Я не могу.
— Скажи. Тебе станет легче.
Внезапно Костя ощутил невероятное внутреннее томление. Это не было болью. Но — как будто внутри него сидело маленькое злое существо, просящееся на свободу, и оно рвалось, будучи готовым разорвать его плоть.
— Давай, давай, — громко и как-то жадно прошептал адский кондуктор.
Их взгляды сошлись. Он сверкнул нечеловеческими глазами.
— А-а-а-а! — Костя завопил.
