Григорий Горин
Письма к отцу
Мой отец в юности был лихим кавалеристом, носил портупею, легкие шпоры и трудно выговариваемое имя Израиль Абелевич. Впрочем, тогда, после революции, это имя выговаривалось легко, и даже с каким-то почтением, поскольку чувствовалось, что его обладатель классово — «свой», или, по крайней мере, уж точно «не из графьев».
Отец прошел три войны, дослужился до подполковника, имеет множество боевых наград. Великую Отечественную закончил в Берлине, участвуя в штурме рейхстага…
Однако тут его военная карьера и закончилась, поскольку начальство вдруг обратило внимание на трудность выговариваемости его имени-отчества (государственный антисемитизм — один из побочных трофеев, взятых нашей страной у побежденной Германии). Отец был срочно демобилизован и получил место заведующего прачечной в госпитале, а также комнату в коммунальной квартире, где долгие годы и проживала наша семья, состоявшая из четырех человек.
Между тем, отец никогда не жаловался, будучи законопослушным коммунистом, считал, что все идет нормально, и смотрел на бытие с оптимизмом, повторяя иногда мудрое еврейское изречение: «Пока ты жизнью не доволен, она и проходит!»
А еще он любил мудрую русскую поговорку: «Пока ноги ходят — надо ездить!»
Следуя этому завету, пару лет назад он надел ордена, собрал свой нехитрый скарб и уехал в город Сан-Франциско, где и проживает сейчас вместе с моей сестрой, внучкой, правнуком и прочими родственниками.
Хотя мысленно он, конечно же, постоянно возвращается к своей Родине, где прошли 87 лет его жизни, бомбит меня письмами, задавая многочисленные вопросы, на которые я по мере сил пытаюсь отвечать…
Часть этой переписки, представляющую, возможно, интерес и для постороннего взгляда, я — с согласия отца — разрешил опубликовать…
ПРЕДНОВОГОДНЕЕ ПИСЬМО
Москва — Сан-Франциско.
Декабрь 1992 г.
Счастлив был получить от тебя весточку. Радуюсь, что ты постепенно привыкаешь к новой жизни в далеком Сан-Франциско, начал ходить в школу, изучать язык и даже освоил трудные английские слева и выражения, типа «айм из рашен эмигрант»; «я хэв э биг проблеммы» и т. п.
Это для начала совсем неплохо, учитывая, что тебе недавно исполнилось 88 лет (ейти ейт по-вашему, по-сан-францисски).
Еще я рад был узнать, что ты обрел много новых друзей-сверстников, ветеранов войны, что вы постоянно собираетесь в местном парке и горячо обсуждаете политические события в мире и бывшем СССР.
Ты пишешь, что вы много спорите, и хотя по одной из телепрограмм у вас показывают российские новости, вы толком не поймете, что же у нас происходит.
На это я тебе так скажу, дорогой папа: у нас тут в Москве по ВСЕМ программам показывают российские новости, но от этого что-либо понять не проще.
Видно, прав поэт: «Умом Россию не понять!» А поскольку другого органа для понимания природа, к сожалению, не придумала, приходится ориентироваться только на свои ощущения и чувства.
В частности, на чувство юмора, которое, надеюсь, поможет нам ответить на поставленные тобой и твоими друзьями вопросы.
Итак, вопрос первый: «КТО ЖЕ ВСЕ-ТАКИ ВХОДИТ В СНГ, А КТО НЕТ?»
Я тебе так скажу, папа, тут определенности никакой. Наш СНГ сегодня, извини, становится похож на общественный туалет, куда беспрерывно кто-то входит, кто-то выходит, а кто-то и остается по необходимости. Например, темпераментные Армения и Азербайджан все время вбегают-выбегают… Молдова частично вошла… частично вышла…
А Украина вошла и основательно села, но не признает, что она из СНГ. Ее спрашивают: «Мадам, вы все-таки „эсэнге“ или „иеэсэнге“?». А она слово
