Счастливцев-Несчастливцев

В зале загорается свет. Пауза.

Все ушли! Рассказывай!

СЧАСТЛИВЦЕВ. Проверю! ( Оглядывает зал, затем даже сбегает вниз, возвращается.) Вроде и правда, никого! Ладно. Рассказываю. История невероятная, поэтому – с самого начала... (Достал сигарету.) Снимаюсь тут на днях в кино...

НЕСЧАСТЛИВЦЕВ. Погоди! Ты, никак, курить начал, Аркашка? Брось!.. Тебе и по здоровью, и по роли нехорошо. (Аппетитно курит трубку.) Нам, трагикам, дым загадочность придает, а комикам – вульгарность! А вульгарность вам ни к чему! Этим вы и так одарены от природы...

СЧАСТЛИВЦЕВ. Да будет вам язвить... «Комик!» Это я при вас – комик-с... А в других местах дают серьезные роли.

НЕСЧАСТЛИВЦЕВ. Это где? В кино, что ль?

СЧАСТЛИВЦЕВ. Да хоть бы и в кино...

НЕСЧАСТЛИВЦЕВ. Небось опять Ворошилова?

СЧАСТЛИВЦЕВ. Да почему уж так сразу и Ворошилова?

НЕСЧАСТЛИВЦЕВ. А кого?

СЧАСТЛИВЦЕВ (подумав). А хоть бы и Ворошилова?..

НЕСЧАСТЛИВЦЕВ. Сколько же можно?

СЧАСТЛИВЦЕВ. Сколько потребуют! Похож – приглашают... Что здесь плохого? Все-таки народный герой!

НЕСЧАСТЛИВЦЕВ. Да по мне – хоть Берию играй! Но убедительно! Я штампа не терплю!! Придумал, понимаешь, себе амплуа – Ворошилов!! Усики наклеил, френч застегнули и – здрасте, Клемент Ефремыч! А садишься на коня – мешок мешком... Народ-то – он все видит! Не девятнадцатый год!..

СЧАСТЛИВЦЕВ. Вы только от имени народа не надо!! Народ ценит. Письма, между прочим, со всех городов приходят. На конвертах так и пишут: «Театр Сатиры – Климу Ворошилову!»

НЕСЧАСТЛИВЦЕВ (с усмешкой). Землю просят? Раздай, Аркашка, не жмись!

Счастливцев (обиделся). Все! Не буду рассказывать! Охота глумиться – давайте по тексту Островского! И так от Несчастливцева Аркашке достается, чтоб еще от товарища по работе терпеть...

НЕСЧАСТЛИВЦЕВ. Потому и говорю, что товарищ! Кто ж тебе еще правду скажет, глупенький? Конкуренты хвалить станут, родственники – облизывать... А я тебе всегда укажу на дерьмо и скажу: «дерьмо!» Потому что – товарищ! (Нарочито театрально.) Потому что люблю тебя, дурака!.. Давай поцелуемся, душа моя, Павел Иванович! Купи у меня бричку! (Надвигается на Аркашку, потом останавливается) Слушай, а чего нам и правда Гоголя не играть? Ты – Чичиков, я – Ноздрев!

СЧАСТЛИВЦЕВ. Чтоб вы меня кулаками мутузили? Увольте-с!

НЕСЧАСТЛИВЦЕВ. Разве Ноздрев его мутузил? Я и позабыл. Ладно. Не хочешь покупать бричку – рассказывай дальше про кино!

СЧАСТЛИВЦЕВ. Еще раз перебьете, Геннадий Демьяныч, или станете насмехаться – уйду! Ей-богу, уйду!

НЕСЧАСТЛИВЦЕВ. Договорились! Молчу!

СЧАСТЛИВЦЕВ. Так вот, снимаюсь я в телевизионной картине... Играю Ворошилова... (Напряженный взгляд на Несчастливцева.)

НЕСЧАСТЛИВЦЕВ. Молчу!..

СЧАСТЛИВЦЕВ. И правильно делаете... Потому как играю – хорошо! Режиссер доволен. Публика тоже... Натурная съемка, и толпу, как ни гони, – стоит... Смотрят. После съемок, как обычно, просят фотографироваться на память... Автографы... И вот подходит ко мне один старичок... Напряженный весь такой, я это сразу прочувствовал... Протягивает мне руку, представляется: «Бодаенко – тридцать второй...» Я уже знаю: это – старый большевик! Они имя- отчество не говорят, просто: фамилия и год вступления в партию. Дальше сует мне открыточку для подписи. Открыточка тоже старая – работа художника Герасимова – Ворошилов со Сталиным утренней Москвой идут... Протягивает он мне открыточку, я ее подписываю: «Бодаенко с комприветом! Клим Ворошилов». Это у меня стандарт такой... Для поклонников. Я и подпись копировать научился, со всеми завитушками. Он на подпись глянул, побледнел... и тихо так говорит: «Климент Ефремович, вы в ближайшие дни свидитесь с товарищем Сталиным?» Я говорю: «Обязательно. Завтра утром! На Политбюро». Между прочим, я ему чистую правду сказал – у нас съемка этой сцены на утро назначена... Но он, вижу, юмора не понял... Тогда, говорит, очень прошу меня принять! Я должен сделать вам сообщение чрезвычайной важности!.. Я говорю: «Очень хорошо, товарищ!.. Созвонимся... завтра с утра. Телефон вам сообщат!» Я вообще этих «чайников», Геннадий Демьяныч, побаиваюсь... То он тебя любит, как революционера, то, как «закипит его разум возмущенный», вдруг возьмет да и полоснет по морде за ревизионизм. Поэтому на всякий случай всегда говорю: «созвонимся!» Он на меня так с прищуром поглядел, мол, я все понял, и отошел.

НЕСЧАСТЛИВЦЕВ. И что?