Шут Балакирев, или Придворная комедия

Вот! А потом зорко следи за стрелком. Когда чувствуешь – мол, пора, палец отпускает, – тут Лакосте делаешь знак глазами...

(Балакирев выразительно вращает глазами.)

Во так! Да!

(Балакирев снова завращал глазами.)

Шапский оборачивается и видит в глубине сцены принца Голштинского и Петрушу с пистолетом в руках. Они уже изрядно выпили.

Голштинский

(радостно)

Нох ейн мал? Гут!

(Вынул платок.)

Ахтунг!

Балакирев

Погоди, принц... Какой «ахтунг»? Это ж мы ж так... просто обсуждаем... Стой! Не маши рукой, дурак!.. Не маши!

Голштинский

Фойер!

Махнул платком. Раздался выстрел. Балакирев схватился за грудь, стал медленно оседать. Яблоко упало с его головы и покатилось по сцене...

Картина седьмая

Картина эта возникла как бы в затуманенном сознании Балакирева.

...Увидел он поле на берегу реки. На краю поля сидел бородатый музыкант и печально играл на каком-то диковинном инструменте, напоминающем древний фагот. По полю кругами бродили странные люди, изредка поглядывая на толстую веревку, спускающуюся прямо с неба. Иногда кто-то из них подпрыгивал, пытаясь ухватиться за конец веревки. Но веревка была высоко, и человек падал в траву, а бродившие, равнодушно переступив через упавшего, продолжали свое тупое круговое движение. Среди этих людей Балакирев с изумлением увидел Монса, державшего свою отрубленную голову под мышкой. Рядом были шуты Карлик и Педрилло...

Балакирев

Виллим Иванович, вы, что ль? Здравствуйте.

Монс не ответил.

Здравствуйте, говорю...

(Шутам.)

Карла! Педрилло! Здорово, братцы!

Монс

(недовольно)

Что он такое говорит?

Монс, Карлик и Педрилло остановились, молча уставились на Балакирева.

Карлик

Здоровканье на другом свете осталось, Иван! Здесь говорят: упокой Бог душу!

Балакирев

Где «здесь»?

Карлик

Мы же мертвые, Иван!..

Педрилло

(с улыбкой)

Ми а ля морте...

Балакирев

(испуганно)