— Я прикажу мальчишке отнести коробку в твою комнату.
Она кивнула и собралась уходить.
— Еще кое-что.
— Да?
— Твоя подруга присоединится к числу наших работников.
— Подруга?
— Женщина, которой ты меня представила в Кингстоне, Кончита Васкез.
Джоселин изумилась.
— Кончита здесь? В Фернамбуковой долине?
— Пауло Баптиста устраивает ее в комнате для прислуги. Я подумал, что ты будешь рада с ней увидеться.
Джо улыбнулась.
— Рада? Господи, я этого просто жду не дождусь. — Она подобрала юбки и заторопилась к двери, но потом остановилась и обернулась. — С ней в порядке? Хопкинс не слишком плохо с ней обращался?
— Она мне показалась вполне здоровой, но толком я ничего не знаю.
— Как ты нашел ее? Почему ты…
— Нам нужны еще работники. Я вспомнил, что она выглядит здоровой и крепкой. И решил, что она подойдет.
Это не было правдой, и взгляд Джоселин подтвердил, что она не поверила такому объяснению.
Что же, черт возьми, его дернуло? То, что Джо здесь одиноко? Что он прочитал в ее глазах тоску по друзьям? Черт, она и должна быть несчастной.
Она же должна быть наказана за то, что совершила!
— Благодарю, милорд.
Ему хотелось, чтобы она назвала его Рейном, как в ту ночь. Он снова хотел овладеть ею, войти в нее прямо здесь, на столе, и он ненавидел себя за эту слабость.
— Это все, — сказал он резко. — Можешь идти.
Рейн понимал, что этот вызывающий тон делает ей больно, и был этим доволен. Снова принявшись за работу, словно Джо не было в комнате, он ждал, пока за ней закроется дверь, потом вздохнул.
Он все еще не совсем понимал, почему так поступил. Может, из стыда за свою пьяную выходку у нее в комнате. Он не мог понять. К тому же часть его существа была согласна с тем, что он сказал ей тогда. Она принадлежала ему, и, хотя он не станет ее принуждать, но если он снова ее захочет и она тоже захочет его, он овладеет ею.
Он только молился, чтобы, если это произойдет, огромное влечение к ней, которое он все еще испытывал, не стало еще сильнее. Чтобы не разрушился защитный экран, который он установил между ними.
Господи, он может хотеть ее, но это не перечеркивает того, что она чуть не убила его!
Рейн отодвинул стул, подошел к полке позади стола, налил себе бренди и залпом проглотил его. Правда в том, что за внешней нежностью Джоселин Эсбюри все еще сохранила убежденность, что он ответствен за смерть ее отца. Готова она это признать или нет, но в глубине души она ненавидит его, как ненавидела с самого начала.
Рейн пообещал себе никогда не забывать об этом.
— Кончита! — Джоселин вбежала в спальню для слуг.
— Джо! — испанка выронила блузку, которую складывала, и обняла подругу.
— Никогда не думала, что мы снова увидимся, — сказала Джо. — Я так беспокоилась за тебя.
— А я много беспокоилась за тебя.
Они снова обнялись, потом Джо отступила на шаг.
— С тобой все в порядке? Хопкинс с тобой нормально обращался?
— Так, побил пару раз, nada mas[19], — она улыбнулась, сверкнув белыми зубами. — Я сказала ему, что у меня сифилис. Я сказала, что если он попытается навязать мне матросов, я им об этом расскажу и они убьют его за то, что он пытался продать им сифилитическую шлюху.
Джоселин засмеялась.
— Не удивительно, что он оставил тебя в покое.
— Я не знала, как долго смогу дурить его, но si, он оставил меня в покое.
— Ты что-нибудь знаешь о Долли?
Чита покачала головой.
— Ничего не знаю. Надеюсь, с ней все в порядке. — Она схватила Джо за руку. — А ты как? Виконт с тобой хорошо обращается?
— Стоунли — тот человек, в покушении на которого меня обвинили. Он привез меня сюда, чтобы проследить за наказанием.
— Madre de Dios, — перекрестилась Чита. — Он бил тебя?
— Нет.
— Изнасиловал?
— Нет, — Джо покраснела. — Я думаю, он хотел это сделать, но… в конце концов, ему не пришлось меня принуждать. — Они никогда не говорили о таких интимных вещах, но Джоселин так стосковалась по друзьям, что слова лились сами собой. — Я любила его когда-то.
Черные глаза Читы расширились от изумления, потом она кивнула.
— Я тоже когда-то была влюблена — или мне просто так казалось. Это ведь очень больно?
— Да… больно.
— Я рада, что он не причинял тебе зла. Я бы никогда не смогла полюбить такого человека, — она содрогнулась. — Он тяжелый человек, мне кажется.
— Я не стреляла в него, Чита. Я так хочу, чтобы он мне поверил, но не думаю, что поверит.
Чита стала мрачной.
— Боюсь, что в этом ты права. Виконт очень сердит на тебя. Когда мы вместе ехали, я видела это в его глазах, стоило мне упомянуть твое имя. И я испугалась за тебя.
— Я тоже порой пугаюсь, — Джо печально улыбнулась. — А временами… я вижу в его глазах что-то, что заставляет меня думать, что я еще нужна ему.
— Тогда подожди, mi hermana[20]. Если ты заговоришь слишком рано, он только еще больше рассердится. И тогда он уже не поверит, что ты говоришь правду.
Джоселин опустилась на кровать.
— Я и сама так думаю, — она попыталась улыбнуться. — Но хватит о моих проблемах. Как ты? Когда я видела тебя последний раз, ты была совсем худенькой. Сейчас ты слегка поправилась, но немного бледна.
Кончита села рядом, взяла руку Джоселин, приложила ее к своему округлившемуся животу и расплакалась.
— О, Господи!
История оказалась короткой.
— Он был другом того человека, на которого я работала, — сквозь слезы рассказывала Чита, — сыном местного сквайра. Каждый раз, когда он приходил в дом, он искал встречи со мной. Мне казалось, что он меня любит. Он был очень красивым, а я была такой глупой.
Джоселин потрепала ее по плечу.
— Мы все временами ведем себя глупо. Не казни себя.
Она протянула Чите носовой платок, испанка утерла слезы.
— Я боюсь этого ребенка, но я уже люблю его.
— Думаю, что твой страх естествен, — Джо обняла ее. — Когда придет срок, я буду с тобой, и я уверена, что из тебя выйдет прекрасная мать.
— А что он сделает?
И правда, как поступит Рейн, когда узнает об этом?
— Он не отошлет тебя, — во всяком случае Джо так думала. — Он может быть суровым, если считает,
