ученых согласились с тем, что наличие фонового излучения представляет собой несомненное свидетельство в пользу теории Большого взрыва. Это замечательный пример того, как наука посредством углубленного анализа выносит определенное суждение на основе полученных эмпирических данных. Это же верно, по крайней мере, в принципе, и для буддийской мысли, где считается, что отрицать весомость эмпирических фактов — значит признать себя неспособным вести аргументированную дискуссию.
В добуддийской религии Тибета
Их главными темами были происхождение порядка из хаоса, света — из тьмы, дня — из ночи, существования — из небытия. Эти действия совершались внемирскими существами, которые производили все сущее из своей собственной чистой потенциальности. В других мифах повествовалось о Вселенной как о живом организме, рожденном из космического яйца. В богатой духовно-философской традиции Древней Индии также возникло множество противоречащих друг другу космологических теорий. В них были такие непохожие друг на друга положения, как теория изначальной материи школы санкхья, согласно которой происхождение космоса и жизни в нем есть проявление лежащей в его основе абсолютной субстанции; атомизм вайшешиков, утверждавших существование множества неделимых атомов, образующих «строительные кирпичики», своего рода субстрат реальности; различные теистические теории, указывающие в качестве источника божественного творения богов Брахму или Ишвару; и даже радикальный материализм школы
Согласно древним писаниям, сам Будда никогда прямо не отвечал на задаваемые ему вопросы о происхождении Вселенной. Задающему такие вопросы он, со своей знаменитой улыбкой, приводил в качестве сравнения пример человека, раненного отравленной стрелой. Согласно этому сравнению, такой человек, вместо того чтобы позволить врачу вытащить стрелу и исцелить его, требует, чтобы ему прежде сообщили, к какому сословию принадлежит выпустивший стрелу, как его имя и из какого он рода; чернокожий ли он, смуглый ли или с кожей золотистого цвета; живет ли он в деревне, в поселке или в городе; из какого его ранили лука: простого или самострела; что за тетива на луке — тростниковая, пеньковая или жильная; было ли древко стрелы из дикого или культурного дерева, и так далее. Комментаторы объясняли значение этого ответа самыми разными способами. Одна из точек зрения состоит в том, что Будда отказывался отвечать на такие метафизические вопросы в силу того, что они не имеют прямого отношения к пути Освобождения. Другая позиция, отстаиваемая преимущественно школой Нагарджуны, утверждает, что сами вопросы такого рода сформулированы исходя из предположения о подлинной реальности всего мира, без учета закона взаимозависимого происхождения, а потому любой ответ на него приведет к укреплению веры в наличие неизменной души и независимого самобытия вещей.
Различные школы буддийской традиции располагают соответствующие метафизические вопросы в слегка различающемся порядке. Палийский канон перечисляет десять таких вопросов, оставленных без ответа, тогда как классическая индийская традиция, унаследованная Тибетом, насчитывает их четырнадцать:
1. Являются ли «я» и Вселенная вечными?
2. Являются ли они невечными?
3. Являются ли они одновременно и вечными, и невечными?
4. Являются ли они ни вечными, ни невечными?
5. Имели ли «я» и Вселенная начало?
6. Или они безначальны?
7. Или они одновременно и имеют начало, и безначальны?
8. Или они ни имеют начала, ни безначальны?
9. Существует ли Татхагата после смерти?
10. Или не существует?
11. Или и существует, и не существует?
12. Или ни существует, ни не существует?
13. Тождественен ли ум телу?
14. Или они различны?
Несмотря на зафиксированный в писаниях отказ Будды вступать в дискуссию по данным метафизическим вопросам, буддизм как философская система Древней Индии имеет долгую историю глубокого рассмотрения этих фундаментальных и вечных проблем, касающихся нашего собственного бытия и мира, в котором мы живем. Их анализ стал частью философского наследия и моей собственной традиции — тибетского буддизма.
