Далай Лама всегда сосредотачивается на позитивной стороне любого явления. Для меня же, циничного журналиста, всё представляется несколько иначе. В эпоху, когда Китай становится столь влиятельным, что никто в мире не решается ему перечить, главы многих государств опасаются официальных встреч с Вашим Святейшеством. Даже Индия идет на сближение с Китаем. В этих условиях, не кажется ли борьба за сохранение тибетского образа жизни делом безнадежным?
Нет. Глядя с более широкой перспективы, я чувствую мы вправе возлагать большие надежды на решение тибетского вопроса. Не только во внешнем мире, но и в самом Китае всё больше людей начинают понимать, что такое Тибет, тибетская культура и духовность, а также то, насколько уязвима природа Тибета. Всё больше китайцев проявляют интерес к культуре Тибета и его хрупкой природе. Появляются неправительственные организации, пусть и небольшие по своим масштабам, которые по-настоящему обеспокоены положением вещей.
А Вас не беспокоит то, что Индия идет на сближение с Китаем?
Нет. Я это приветствую. Во-первых, я всегда подчеркивал, что Китай, самая густонаселенная страна, должна развиваться в соответствии с общепринятыми стратегиями. Она не должна оставаться в изоляции. В этом смысле отношения Индии и Китая имеют большое значение. Истинная дружба на основе взаимного доверия между двумя самыми густонаселенными государствами на земле чрезвычайно важна. Такая дружба – в интересах не только этих двух государств, но и всего мира в целом.
То есть недавние переговоры по урегулированию разногласий в отношении границ не вызывают в Вас озабоченности? В конце концов, речь ведь идет о тибетской границе.
Послушайте, я не стремлюсь к независимости. Я ищу какого-либо взаимоприемлемого решения. Вопрос границ – в компетенции центрального правительства.
Но, если Индия и Китай подойдут вплотную к урегулированию этого вопроса, сможет ли Индия выступать в защиту Тибета? Я знаю, Вы высказывались в том духе, что Индия в этом смысле приложила недостаточно усилий.
Обычно я описываю политику Индии в отношении Китая, в целом, и Тибета, в частности, как чрезмерно осторожную. Эта тенденция сохранится. [Смеется]. В то же время, на протяжении последних 46 лет правительство и народ Индии сделали многое для того, чтобы тибетский вопрос не утратил своей актуальности.
Но чрезмерная осторожность – это неправильно. Не кажется ли Вам, что по своему статусу Индия должна действовать более уверенно?
Да. В прошлом у меня было впечатление, что Индия, хотя и является великим государством, древним государством, самым крупным демократическим государством, всё же предпочитает ответные реакции; она не берет на себя инициативу. Но, возможно, теперь, с развитием экономики и других областей, Индия будет более уверенной в своем волеизъявлении. Отношения между Индией и Тибетом поистине уникальны. Для миллионов индийских умов гора Кайлаш и Мансаровар – места величайшего значения.
А для тибетцев – Наланда.
Да, и Бодхгайя. Для тибетцев Индия – родина буддизма. На эмоциональном и духовном уровне между нами существует очень тесная духовная связь. Когда Мораджи Десаи стал премьер-министром, я направил ему поздравительное письмо, что я обычно делаю, когда сменяется глава государства. В ответном послании он заметил: «Тибетская и буддийская культуры – две ветви дерева Бодхи». Мне кажется, это справедливо. Культура Тибета пришла из Индии. И то, что буддийская культура на протяжении столь долгого времени сохранялась в Тибете, имеет большое значение для Индии.
Другим словами, Вы не испытываете беспокойства, видя, что Китай и Индия улаживают свои разногласия; Вам не кажется, что это пагубно отразится на тибетском вопросе?
Нет.
Ведь если Вы посмотрите на переговоры, которые идут сейчас в отношении границ, то они весьма деликатного толка. Один из скользких моментов – Таванг, где у Вас монастырь. Есть мнение, что для урегулирования разногласий в отношении границ Индии необходимо участие Далай Ламы, который мог бы способствовать поиску нестандартного решения. Вы об этом думали?
В конечном итоге, если мы хотим добиться поистине дружеских взаимоотношений между Индией и Китаем, придется поднимать тибетский вопрос. До тех пор, пока китайские военные силы будут дислоцированы в Тибете в таких объемах, истинного доверия, на мой взгляд, добиться будет крайне сложно. Тибетский вопрос по-прежнему доставляет большое беспокойство китайскому правительству. Оно вынуждено держать там значительные военные формирования.
У Вас столь обширный круг последователей: от голливудских звезд до политических лидеров. Не возникает ли у Вас чувство, что Вы становитесь больше, нежели то дело, которое Вы представляете?
Мне безразлично, как люди воспринимают меня. Дело в том, что я – один из шести миллиардов людей на этой планете. Я считаю, что будущее каждого из этих шести миллиардов существ зависит от человечества целом. Конечно, большая часть моей жизни уже позади. Мне осталось, быть может, два или три десятилетия. Будут они счастливыми или трудными, это зависит от всего человечества. Будучи одним из шести миллирдов, я должен думать обо всем человечестве.
