своему врагу. В конечном счете, это делает ум практикующего более невозмутимым и умиротворенным. Но если люди позволят возобладать гневу и ненависти, то это непременно отразится на их собственном здоровье, но вряд ли причинит какой-то вред китайцам.
Как правило, мы считаем гнев нашей защитной реакцией, не так ли? Когда мы сталкиваемся с какими-то проблемами, то вспышки ярости вызывают прилив энергии. То есть до некоторой степени мы поощряем наш гнев, верно? Тем не менее, это не отражает истинного положения вещей. (Смеется.)
- Есть ли какие-то положительные сдвиги в отношениях между Китаем и ...?
Нет.
- Что служит тому преградой?
Мы установили прямые контакты с китайским правительством в 1979 году. В начале восьмидесятых у нас появилась реальная надежда на улучшение в лице лидера Китая Дэна Сяопина и генерального секретаря компартии, действительно выдающегося коммуниста, Ху Яобана, который во время визита в Лхасу признал допущенные руководством ошибки. Затем в середине 80-х во многих университетах Китая началось демократическое движение, и Ху Яобан весьма открыто и последовательно выступил в поддержку студенческих движений. В конце концов, он был смещен со своего поста. Политика китайского правительства стала более жесткой. Вскоре произошли события на площади Тяньаньмэнь (в 1989 году).
На пятом раунде дискуссий (между представителями китайского правительства и тибетского правительства в изгнании) китайская сторона признала, что Далай Лама не стремится к независимости. Однако вскоре затем в мой адрес посыпались обвинения в «сепаратизме». В то же время в Тибете началось усиление репрессий. И в том же году, примерно в мае или июне, на шестой встрече китайская делегация заняла гораздо более жесткую позицию в переговорном процессе.
Китайские власти убеждают, что проблемы Тибета не существует, что там все спокойно. А мы все время повторяем, что хотим увидеть это своими глазами. Если дела обстоят так хорошо, как утверждает правительство Китая, то вопрос отпадет сам собой. Таким образом, мы просим разрешения посетить Тибет и одновременно объяснить его коренным жителям, что мы не требуем независимости. Мы не сторонники раскола. Но у нас есть право на то, чтобы сказать людям правду. Пока же мы ждем, что ответят китайцы.
- Сегодня на территории Израиля мы наблюдаем один из затяжных конфликтов, который можно назвать религиозным противостоянием. Если бы у вас была волшебная палочка, что бы вы сделали?
Это несерьезный вопрос. Он также выходит за рамки понятий реальности. Здесь я вряд ли могу быть чем-то полезным. Я не так часто бывал в Израиле, но каждый раз специально встречался и с палестинцами, и с израильтянами. Я всегда старался поддержать их усилия, направленные на достижение диалога или компромисса на базе взаимного примирения. Многие израильтяне полностью соглашались со мной. И те палестинцы, мусульмане, которых я встречал, - очень хорошие люди. Там есть несколько мощных организаций, действующих довольно активно, целью которых является достижение взаимопонимания между этими народами.
Где бы я ни оказался, я стараюсь внести свой посильный вклад в дело мира. Но я не наделен способностью творить чудеса, это абсурд. (Смеется). Если бы я на самом деле обладал сверхъестественной силой, то в первую очередь применил бы ее в Тибете, не так ли? По крайней мере, это было бы логично. (Смеется).
Я - буддистский практик. Моя вера не относится к теистическим религиям, и она учит, что все явления возникают в силу определенных причин и условий. Буддизм отрицает бога-творца. Таким образом, я верю лишь в результаты наших собственных действий, а не молитв. Наши действия играют очень важную роль. Действия – это карма. Слово «карма» означает «действие». Это древнее индийское учение. В нетеистических религиях, в том числе и в буддизме, основной акцент делается именно на наших действиях, а не на божествах или Будде. Некоторые люди считают буддизм разновидностью атеизма. А некоторые ученые говорят, что буддизм - не религия, и относят его к наукам, изучающим деятельность ума.
- А вы согласны с такой точкой зрения?
О, да. Я даже считаю Будду и некоторых великих его последователей вроде Нагарджуны (один из выдающихся учеников Будды) настоящими учеными. В основе их методов лежал анализ, а не слепое упование на веру. А ведь эти учителя не были магами. (С этими словами Его Святейшество шутливо пытается обхватить мою голову и смеется).
- Извините. Мой вопрос был гипотетическим.
Недавно вы встречались с канцлером Германии Ангелой Меркель и президентом Соединенных Штатов Джорджем Бушем. Однако в вашем списке встреч нет японского премьер-министра Фукуда.
Я еще ни разу не встречался ни с одним политическим деятелем в этой стране. Вне всякого сомнения, здесь следует проявлять щепетильность, поскольку Япония – ближайший сосед Китая. Со своей стороны я не хочу послужить причиной возникновения некоего дискомфорта. Так что никаких проблем. Самым важным для меня является пропаганда человеческих ценностей и гармонии между представителями всех религиозных конфессий. И с этой точки зрения общение с народом выглядит намного важнее, чем встречи с главами правительств.
Так вот, куда бы я ни направился, я рад встречам с общественностью. Всегда находятся люди, которые будут счастливы их организовать. У меня нет детального плана обсуждения политических вопросов с членами правительства. Когда лидеры государств готовы встретиться со мной, и у них есть такая возможность, которой ничто не препятствует, я охотно сделаю это. Но если у них возникают какие-то трудности, то ничего страшного, если эта встреча не
