ужесточило свою политику. Критические замечания в мой адрес стали более жесткими, а в самом Тибете усилились репрессии.
А те люди, которые служат на границе, всего лишь проводники ужесточившейся государственной политики в отношении Тибета.
В прошлом в тибетском сообществе хотя и имели место единичные случаи убийств (как и в любом другом человеческом сообществе), но все же когда люди слышали об убийстве хотя бы одного человека, весь народ испытывала состояние шока.
На сегодняшний день убийства стали повседневной реальностью, и это весьма прискорбно.
В начале 80-х мы сумели получить приблизительные статистические данные о числе тибетцев, ушедших преждевременно, то есть убитых или погибших от голода и пыток. Также в нашем распоряжении оказался весьма надежный документ из военного ведомства, где говорилось, что с марта 1959 года и по сентябрь 1960-го года число тибетцев, погибших в зоне военных действий в окрестностях Лхасы, составило 87 тысяч человек. Таким образом, по имеющимся у нас данным, за последние 50 лет в общей сложности погибло около 1,2 миллиона тибетцев.
- Ваше Святейшество, во время недавнего визита председателя правительства КНР Ху Цзиньтао в Индию один из тибетских студентов предпринял попытку совершить акт самосожжения. Нет ли опасности, что борьба за свободу Тибета впоследствии может принять более радикальные формы?
Я, действительно, испытываю опасения и беспокойство на этот счет. С самого начала я придерживался подхода, который я называю политикой Срединного пути – мы не добиваемся независимости Тибета, отделения от КНР, но стремимся найти взаимоприемлемое решение в рамках конституции КНР. Именно на это направлены мои усилия. Однако по сей день я не вижу никаких признаков прогресса и, что наиболее важно, никаких признаков улучшения ситуации в самом Тибете. Напротив, репрессии ужесточаются, а в мой адрес звучит все более и более резкая критика. Вполне естественно, что в этих условиях тибетское сообщество в Тибете и за его пределами начинает испытывать глубокое разочарование. И инцидент, на который вы ссылаетесь, - это знак того, что тибетцы начинают терять терпение.
- Ваше Святейшество, недавно вы высказали пожелание посетить Китай и Тибет. Если китайское правительство даст вам разрешение на посещение Тибета, как видится вам этот визит?
Впервые я высказал пожелание посетить Тибет в 1983 году. Но прежде я хотел направить в Тибет делегацию своих представителей. Эта делегация должна была подготовить мой визит, который я предполагал совершить в 1985-том и который уже стоял в планах.
В конце 70-х - начале 80-х контакты между Тибетом и Китаем носили весьма искренний характер. Мой младший брат провел довольно теплую встречу с Дэн Сяопином. Затем, в 1980-х, Ху Яобан посетил Тибет, Лхасу, и признал ошибки прошлого. Атмосфера была очень радушной.
Но в середине 80-х Ху Яобан был подвергнут порицанию, политика в отношении Тибета резко ужесточилась, и визит не состоялся.
С тех пор я неоднократно высказывал пожелания посетить Тибет. В 1983 году я хотел увидеть ситуацию своими глазами и попытаться хотя бы до какой-то степени снять напряженность, построить более сердечные и гармоничные отношения с китайским правительством. Такой была моя главная цель, но, к сожалению, мне не удалось ее достичь.
Сейчас главной целью своего визита я считаю паломничество к святому буддийскому месту в Китае – горе Утайшань. Я испытываю огромное желание посетить это святое место. Я упоминал об этом своем желании еще в 1954 году, но китайское правительство ответило мне тогда, что дороги плохие, и будет трудно организовать мою паломническую поездку. Это намерение остается в моем сердце с тех самых пор. Недавно я вновь упомянул о нем, но для китайского правительство это составляет определенные неудобства.
- Есть ли какая-либо информация о судьбе Панчен Ламы?
О Панчен Ламе, которого избрал я, по-прежнему ничего не известно.
- Как вам видится дальнейшая судьба института Далай Лам в связи с захватом Тибета Китаем?
Еще в 1969 году я выступил с весьма определенным заявлением, сказав, что будущее института Далай Лам будет определять тибетский народ. С начала 60-х мы начали работу по демократизации тибетского общества и в 2001 году избрали политическое руководство посредством демократических выборов. С этого момента я как бы «наполовину в отставке». В своих будущих воплощениях Далай Лама не будет являться главой политической власти. А то продолжит ли свое существование сам институт Далай Лам или нет – решать тибетскому народу.
- Проблемы, подобные тибетской, должны решать сами конфликтующие стороны (в нашем случае Тибет и Китай) или же международные организации, такие как ООН и Европарламент, или же третьи страны, например, США?
В начале 60-х годов тибетский вопрос был вынесен на рассмотрение ООН, и этой организацией были приняты три резолюции. Но в последние двадцать лет мы целиком и полностью полагаемся на прямые контакты с китайским правительством и считаем, что решение должны найти тибетцы и китайцы.
Однако для того, чтобы этот переговорный процесс был эффективным, нам нужна помощь со стороны таких стран, как США, Россия, страны Евросоюза. Мне кажется, Россия могла бы сыграть более важную роль в силу хороших отношений с Китаем. Мы не стремимся к независимости. В действительности, мы помогаем достижению подлинной стабильности, единства и гармонии КНР, которые председатель КНР Ху Цзиньтао считает своими приоритетами.
Выражаем благодарность Верховному ламе Калмыкии Тэло Тулку Ринпоче, главе Республики Калмыкия Кирсану Илюмжинову, представителю Его
