во-первых, сегодня ни один тибетец не станет обращаться к китайцам за советом. Во-вторых, нынешний китайский режим, в отличие от предыдущей династии, является совершенно материалистическим и коммунистическим. Это даже смешно.
- Вопрос более личного характера: вы намекнули, что вам знаком гнев, что в юности у вас был вспыльчивый характер. Возможно, вам приходилось испытывать уныние?
- Очень редко. Практически никогда.
- Несмотря на трудность ситуации?
- Мой принципиальный подход, который я обычно называю реалистичным подходом, заключается в принятии действительности. Если действительность безнадежна, я признаю ее безнадежность. Но не испытываю при этом отчаяния. Это факт, и я с ним смиряюсь. Факт есть факт.
- Значит, нет необходимости испытывать отчаяние?
- Иногда отчаяние приходит. Но это отчаяние не такого рода, чтобы порождать ощущение большого несчастья. Факты есть факты. Это буддийский подход. Он мне очень помогает. В VIII веке великий буддийский учитель из Индии сказал: сталкиваясь с безнадежной или трагической ситуацией, говорите себе – если ее можно преодолеть, незачем отчаиваться, если ее нельзя преодолеть, отчаиваться бесполезно. Нужно смиряться. Я думаю, что такой способ мышления и восприятия мне очень сильно помог. Еще один буддийский принцип – считать время эонами (эон – философское понятие; длительный период эволюции мира. – Прим. ред.). Человеческая жизнь – максимум сто лет, это ничто... И еще: трагедия, с которой мы сталкиваемся, по сути своей является частью сансары (перерождение, реинкарнация. – Прим. ред.). Нет ничего удивительного... Бывают безнадежные ситуации, например, цунами. Произошло цунами, и многие люди от него пострадали, и это породило отчаяние. Бессмысленно нести столь тяжкое бремя, ощущать такую беспомощность. То же можно сказать и о тибетском вопросе: трудности есть, но мы с ними боремся на основании разумного подхода. Все больше китайцев выражают нам свою солидарность и поддержку. Дух тибетцев в самом Тибете очень силен. Трудности, конечно, есть, но всегда есть вероятность, что все изменится. Например, болезнь. Несколько лет назад я тяжело болел. Что ж, это случилось. Однажды придет моя смерть. Я смиряюсь. Это часть нашей жизни.
- Когда вы думаете о Тибете, чего вам больше всего не хватает?
- Это было счастливое общество, счастливые и мирные люди. Конечно, в Тибете были и злые люди. (смеется) Но тибетское общество и его буддийская культура обычно были сравнительно более спокойными, более мирными.
- А есть ли что-то конкретное, чего вам не хватает: какое-нибудь место или цзампа (традиционное тибетское блюдо из ячменя. – Прим. ред.), например?
- Есть кое-что... В Индии в период муссонов идет много дождей и становится очень влажно. Тогда иногда думаешь: "Ах, климат Лхасы такой сухой, такой приятный..." А когда подумаешь о климате в Лхасе зимой, обо всей этой пыли и ветре, говоришь себе: "Как хорошо, что мы в Индии!" (смеется) Все относительно...
- Значит, у вас нет ностальгии?
- Если честно, нет. Мне нравится ощущать единство человечества, я в него верю. Есть такая тибетская поговорка: дом – это место, где вам лучше всего. Человек, который проявляет к вам дружбу, настоящую любовь, сочувствие – ваш родитель. Так говорят тибетцы.
- Значит, у вас родители повсюду...
- Конечно. Я думаю, это объясняется тем, что у Тибета очень большая территория. Чтобы добраться из одного места в другое, нужно несколько месяцев. Поэтому, когда кого-то встречаешь, будь то друг или незнакомец, это радость для обоих. Это потребность в другом человеческом существе! Вот что я думаю об этом: где вы счастливы, там и ваш дом! Каждый раз, когда вы встречаете человека, испытывающего к вам истинную дружбу, вы в своей семье...
- Я спрашиваю вас об этом, потому что в этом году я дважды была в Тибете и уже соскучилась по этим пейзажам, этому свету, хоть я и не оттуда родом. Мне интересно, не испытываете ли вы подобной тоски.
- Есть одна вещь, дельфиниумы. В Лхасе корни на зиму остаются в земле. Каждый год растение растет, а так как корни всегда в земле, цветы становятся все больше, а само растение – все выше. Я никогда не видел такого ни в Индии, ни в Европе. Да, мне нравятся некоторые цветы, дельфиниумы, например. Я пытался сажать эти цветы в Индии, но стоит подуть муссонам, и они гибнут! (смеется)
- Это непостоянство...
- Да, непостоянство. (смеется) В Индии у меня еще есть орхидеи. В Тибете, в Лхасе их вырастить невозможно. В Дхармасале можно. Я стараюсь, чтобы они росли как можно дольше, но эти орхидеи из Таиланда, Сингапура или Тайваня живут всего один год... (смеется) Так-то!
- Что вы сейчас читаете?
- Я читаю в основном по-тибетски. Раньше я читал книги по космологии, всемирной истории, западной философии. У меня есть полное собрание сочинений философов от Платона и Сократа до Бертрана Рассела, но мне не хватает времени, чтобы изучить их или хотя бы внимательно прочитать. Сейчас я чаще всего читаю прессу, журналы – Newsweek или Time – и иностранные газеты. Мне нравится читать Herald Tribune.
- Только что во время выступления вы сказали, что необходимо развивать светскую объективность. Существуют античные философские школы, стремившиеся к этому. Вы читали эти труды?
