считает меня упрямой ослицей.
– Ослицей? – Элизабет рассмеялась. – У тебя колоритная речь.
– Это из-за колоритных мыслей. Необузданных мыслей, как мне всегда внушали Кристофер и Питер.
– Ты не должна воспринимать их так серьезно. К тому же они всего лишь мужчины.
Мэгги рассмеялась, потом всхлипнула:
– Элизабет, ты знаешь, что Кристофер женился на мне только для того, чтобы вернуть землю Стефана?
– Конечно, знаю. Дорогая Мэгги, это не оскорбление. Браки чаще всего заключаются не по велению сердца, а по экономическим соображениям. Из-за этого никто на тебя косо смотреть не будет.
– А я всегда считала, если люди женятся, то только по любви, и не верила, что смогу выйти замуж. Всегда решала все проблемы сама. Быть зависимой от мужчины очень…рискованно.
– В жизни порой без зависимости не обойдешься. Особенно, если речь идет о женщине. Наш мир создан, чтобы в нем правили мужчины, но влияние оказывали женщины. А ты не согласна со мной?
Мэгги вздохнула и легла на подушки.
– Не знаю.
– Мама однажды сказала, что быть женщиной – значит находиться в состоянии равновесия идеализма и практичности, слабости и силы, невинности и мудрости. Но ждать этого слишком долго, – Элизабет вздохнула. – Хотя моя дорога легче твоей. Я всегда знала, что выйду замуж по практическим соображениям, а не по романтическим. Виконт Стэнбридж достаточно приятный человек, – она вдруг усмехнулась. – Хотя Ракел права – он похож на утку, когда смеется. Но я испытываю к нему самые добрые чувства.
Мэгги смотрела на девушку широко открытыми глазами.
– Но почему ты выходишь за него замуж? Ты говоришь, он очень богат, значит, женится на тебе не ради денег.
– Конечно, нет. Если бы он искал приданое, то мог бы жениться гораздо выгоднее, из-за спада в сельском хозяйстве наша семья теперь не очень богата. Он хочет объединиться с титулом Торрингтонов.
– У него нет своего?
– Когда-нибудь он станет графом. А я дочь герцога.
– Герцог выше?
– Значительно. Раньше отец оказывал влияние даже на парламент. Его игнорируют с тех пор, как он заболел, но когда Джеймс унаследует титул, семья опять окрепнет. Поэтому он хочет, чтобы я вышла замуж.
– И это тебя не расстраивает?
– Нисколько.
Мэгги слышала слова Элизабет, а в глазах видела другое. Себе она лжет убедительнее, чем другим.
– Но это неправильно. Все неправильно. Рука Элизабет сочувственно сжала плечо Мэгги.
– Дорогая, ты вообразила, что влюблена в моего брата?
– Я… – Мэгги замялась. Она признавалась в этом только себе, но сказать кому-то другому… Искреннее выражение лица Элизабет располагало к откровенности. – Да, я люблю Кристофера. Но сначала не любила. Считала его слишком высокомерным, упрямым и бесполезным, как револьвер без пули. А потом поняла – он лучше, чем все, кто встречался мне раньше. Я поклялась, что заставлю этого упрямца полюбить меня, и добьюсь этого.
Элизабет понимающе улыбнулась.
– Возможно, тебе это и удастся, но не надейся на слишком многое. Кристофер ограждает свое сердце от чувств, старается быть безукоризненным джентльменом. Он добрый, всегда внимателен к другим, защищает семью и друзей, но очень сдержан в эмоциях.
– И хочет, чтобы у такого джентльмена, как он, была подобающая ему дама.
– Возможно.
– Он нашел ее в лице Амелии Хортон, – грустно подытожила Мэгги. – Думаю, она – само совершенство.
Элизабет поморщилась.
– Порой мужчины так глупы. Я хорошо вижу недостатки Амелии и не понимаю, почему почти все мужчины считают ее образцом совершенства.
– Какие недостатки? – Мэгги хотелось услышать ответ, ведь сама она не видела ни одного.
– Сама увидишь, когда узнаешь ее получше.
– Я не хочу знать ее лучше.
– Не позволяй ей запугивать себя, – посоветовала Элизабет. – Кристофер искренне ею восхищался, но сомневаюсь, что она глубоко тронула его сердце.
– Почему ты так считаешь?
– Потому что мой брат вряд ли сам осознает, что творится в его сердце.
