собственную боль, жуткое унижение – ну почему нельзя было умереть менее унизительно и не так больно?! Тоскливо и страшно – из-за ясного понимания происходящего. Из-за того, что настоящая жизнь бесповоротно кончилась.
Просто перед тем, как уйти из «Голубой Луны», надо было стереть краску с рожи. И все. И может быть, ничего бы не было. Или не стоит себя обманывать? Если твоя судьба – такая смерть, подлая, унизительная, стыдная, смерть ДРУГОГО…
– Но почему «Корнет»?
– Шурочка потому что. Корнет Азаров. «Гусарская баллада». А вообще – просто ник и все. Обыкновенный ник.
– А девкой был бы краше, – тут же съязвил Гена.
Сколько раз Шурка слышал эту цитату… В свое время они с Иришей знали «Балладу» почти наизусть, обращались репликами, отвечали репликами. Тебе бы стать актеркой, Шура. У них вся жизнь – сплошной роман. Нет, это не моя натура. Все пропало пропадом. Теперь Шура стал актеркой. Корнетом.
– Эй, ты что, заснул?
– Извини.
– Ты хоть слышишь, дубина, что Женя говорит? А?
– Я слышу. Он говорит, что я теперь – вампир. Что мне целую вечность пить кровь живых людей и никогда-никогда не видеть солнца. Меня тошнит. ОНИ смеялись, когда я умирал. Теперь я могу посмеяться над НИМИ. Отомстить, так? Что-то не хочется.
– Да что ты все время ревешь, как баба? Ты мужик или кто?
– Или кто, Гена.
Или кто. Что за тупость – пытаться что-то доказать? Только не мужик – пусть лучше или кто. Ириша прислала приглашение на свадьбу, а через день пришла сама. Ну что я могу сделать, если я тебя не люблю? Не так люблю? Не так, как ты хочешь? Ребята, милые, дорогие, хорошие, спасители мои, чудесные, добрые, благородные, вы не могли бы заткнуться на полчасика, а? Корнет послушает музыку, и поплачет, и успокоится – и с ним можно будет разговаривать. Аюшки?
– Слышь, Микеланджело, он просто дебил какой-то.
– Ген, ты как бы спешишь с выводами.
– Женя, Генка, ну что вы к нему пристали?! Вы что, не видите, что ему плохо?!
– Сестренка, ты не могла бы выйти на пару минуточек?
– Да, Ляль, мужской разговор, все такое…
– Вы, оба, просто злые и все!
Лялечка выскочила за дверь. Женщины почти всегда понимают больше, с ними легче, они – добрее, а как объяснить тем, кто по определению такой же, как ты? Они ведь почти не слушают. Безнадега.
– Ты – проститутка? Или как там…
– Нет.
– Вид у тебя блядский, как у уличной дешевки.
– Я не проститутка, Гена.
– Армию косил?
– Да.
Господи, ну что за инквизиция! Конечно, я косил армию. А что я, по-твоему, должен был делать? Гордо умереть на два года раньше? Еще унизительнее? После пары месяцев сплошного кошмара?
– Нет, ты видишь, Женька? Этот козел тут, когда мужики…
– Ген, ну подумай: ну куда ему в армию?
– Да прекрати ты ныть! Работаешь?
– В шоу.
– Стриптиз, что ли? А говорил – не проститутка.
– Ну, стриптиз. Но…
– Женька, ты убедился?!
– Ну, что ж теперь делать…
– И я должен терпеть урода этого?
– Ген, давай подождем… посмотрим, да? Перемелется – мука будет.
Генка сплюнул в пепельницу – взметнулась серая пыль.
– Я с этим ублюдком в одной комнате спать не буду.
