– Слава Богу, – прошептала Эмери, оказавшись на другом берегу.
К счастью, переправа удалась, никто не намок, но прошли они в первый день немного, всего несколько миль, так как пошел дождь, холодный и затяжной. Они быстро встали лагерем, однако костер из-за дождя разжечь не удавалось, и им пришлось довольствоваться сухарями и сушеным мясом, вымоченным в молоке от маленькой молочной коровы, купленной в Сент-Луисе, по кличке Босси, которой дождь, казалось, был нипочем. Затем, продрогшие от холода и сырости, они устроились на ночлег в повозке все пятеро плюс собака Эдгар.
– Довольно тесная семейка, – пошутила Маргарет.
Повозка была точно такой, в какой Эмери путешествовала в детстве. Она представляла собой довольно внушительное помещение, способное вместить сотни необходимых вещей весом не меньше тонны. Полом ее или основанием служил деревянный ящик размерами около девяти футов в длину и пяти в ширину с бортами высотой около двух футов. Этот ящик Оррин использовал для переправы. В повозку было встроено двойное дно, чтобы там можно было хранить припасы и оружие.
Верх был сделан из прочной парусины. Для придания водонепроницаемых свойств парусина была пропитана льняным маслом. Тент удерживался на шести перекладинах, изогнутых в полукольцо, сделанных из гибких, но прочных веток. Впереди был навес. Спереди и сзади был вход, сделанный наподобие распашонки. Изнутри повозка напоминала уютную затемненную комнату со стенами из дерева и парусины, с арочной парусиновой крышей. В центре не сгибаясь мог стоять мужчина, однако ближе к стене приходилось нагибаться. Если как следует пошарить по стенам, можно было отыскать потайные карманы, которые Маргарет специально нашила, чтобы хранить в них самое ценное.
Дождь. Никогда раньше Эмери не видела такого затяжного дождя и не относилась к нему с такой неприязнью. Каждый день шел дождь, они вымокли насквозь, до нитки, и вместе с дождем таял их энтузиазм. Даже Тимми, не слезающий со своего пони, словно поблек от дождя.
Медленно и неохотно каждый делал свое дело. Главной заботой Оррина были волы, которые везли повозку. Он заставлял их работать, то и дело покрикивая на них. В руках у него был длинный кнут, который иногда приходилось применять.
Маргарет и Сюзанна ехали в повозке, а Эмери, уставшая от монотонной тряски, шла рядом. Тимми ехал на пони.
Труди тоже время от времени ехала верхом, и Эмери, глядя на нее, немного завидовала подруге, но, когда Труди одолжила ей на денек свою лошадку Гольден, перестала завидовать: сидеть на лошади в длинном платье было не слишком удобно, да и езда верхом оказалась не столь приятной.
Однажды вечером Мэйс Бриджмен, вернувшись в лагерь с разведки, подошел к Эмери. Дождь очистил тяжелое, хмурое небо. Рэд вынул скрипку, а Уайт Тетчер приготовился аккомпанировать ему на банджо.
– Я слышала, как мужчины говорили о том, чтобы использовать мулов, – произнесла она нарочито будничным тоном, стараясь не выдать своего восторга по поводу появления Мэйса. – Они говорят, что с ними мы будем проходить больший путь, чем сейчас.
– С мулами быстрее, не спорю. Но не забывай, что тебе придется весь день проводить верхом, и если ты захочешь отдохнуть от езды, то должна будешь вести своего мула под уздцы. И еще: вечером всякий раз придется распаковывать всю поклажу, а утром упаковывать вновь.
– Но…
– Тебе не захочется иметь дело с гружеными мулами, если с тобой, не дай Бог, что-то случится. Беда в том, что при использовании мулов раненого не на чем везти. Если человек попадет в беду, единственное, что ему останется, – лечь посреди дороги и ждать очередную партию или лучше пустить себе пулю в лоб.
– Что вы такое говорите?!
– Увы, но это так. Я сам не раз слышал о таких случаях. Те, кто предпочитает путешествовать на мулах, должны знать, чем рискуют.
Эмеральда мгновенно подумала о Маргарет.
– Ну и хорошо, что мы выбрали другой способ, – сказала она. – Я и представить себе не могу, что кого- то можно бросить одного на произвол судьбы.
– Странно было бы, если бы ты думала иначе, – ответил Мэйс. Но он не стал развивать свою мысль дальше, а Эмери не рискнула задавать вопросы.
Глава 7
По расчетам Мэйса, они прошли около трех сотен миль. Успешно переправились через реку Канзас, демаркационную линию между владениями индейцев шауни и делаваров.
Эмеральда почувствовала недомогание, связанное с обычным женским циклом. Раньше, когда тетя Анна советовала ей полежать в такие дни, она не придавала ее словам значения. Теперь же тяжелая работа и не слишком здоровая пища подорвали ее силы, и ей действительно было плохо.
Накануне переправы они встали лагерем у берега. Повозки вытянулись в линию. Кругом ходили люди, разминая затекшие ноги, собирали хворост для костра. Марта Ригни за что-то бранила Боба, и голос ее, резкий и сварливый, раздавался далеко окрест.
Эмеральда без сил опустилась на траву под большим зеленым кустом. Сегодня солнце палило немилосердно, огромный желтый шар над головой слепил глаза, вызывал головную боль. В другое время она бы радовалась солнцу после стольких дней дождя, но сейчас она не замечала ничего, кроме острой боли внизу живота и толчков крови в висках.
– Эмеральда! – позвала из повозки Маргарет.
– Я здесь, – отозвалась Эмери.
Маргарет вылезла из повозки. Ее коричневое платье смялось от долгого сидения. В руках у нее был рукав свитера, который она вязала для Оррина.
– Эмери, ты не могла бы помочь перемотать еще немного пряжи, – проговорила она, не глядя на Эмери, но когда подняла глаза на девушку, сразу замолчала. – Что с тобой? Ты белая как полотно!
