— Знаю, — пробормотал Прайс, нервно роясь в карманах. — Куда же я задевал эти проклятые… Ах, вот они. — Он вытащил из кармана карточки, исчирканные карандашом. — Луиза, позвоните туда и скажите, что я сейчас буду.
— Да, мистер Прайс. — Луиза улыбнулась и вышла.
Снисходительный взгляд Митчелла сопровождал ее до дверей. «Недурна», — подумал он, когда Луиза скрылась из виду. Митчелл припомнил, что три- четыре года назад он проводил ее на ту сторону, но тогда, конечно, он сделал массу изменений — талию потоньше, а бюст пополнее… Митчелл зевнул.
— Не хочешь присоединиться? — вдруг спросил Прайс.
— В самом деле. — Митчелл встал и обнял своего партнера за плечи. — Пойдем.
Они вместе прошли по коридору, в котором, как всегда, царило оживление.
— Слушай, — обернулся к нему Прайс, — а когда ты последний раз у нас обедал?
— Не помню. Месяц или два назад.
— Приходи сегодня вечером. Мардж велела привести тебя во что бы то ни стало.
Митчелл пожал плечами, затем кивнул.
— Хорошо, Джим. Спасибо.
Первая лаборатория была у них чем-то вроде витрины — сплошь обшитая кедровой фанерой и уставленная комнатными растениями — а на видном месте стояла яйцевидная кушетка ментиграфа, точно гроб в покойницкой. Несколько пестрых плакатов красовались на доске за кушеткой, рядом с пультом управления.
Все взгляды сразу обратились в их сторону. Митчелл узнал Дайдрича — грузного мужчину лет сорока с небольшим. Голубые, как лед, глаза разглядывали Митчелла. В скромной обстановке лаборатории этот мужчина смотрелся еще более впечатляюще, еще более завораживающе, чем по телевизору.
Торвальд, начальник лаборатории, представил присутствующих, в то время как сотрудники в белых халатах крутились где-то на заднем плане.
— Преподобный Дайдрич… мистер Эдмондс, его адвокат… и вам, разумеется, знакомо имя доктора Таубмана.
Они пожали друг другу руки. Дайдрич сказал:
— Надеюсь, все вы понимаете, почему я здесь. Я не ищу никаких компромиссов. — Блеклые глаза Дайдрича смотрели настойчиво и серьезно. — Ваши сотрудники сообщили, что я мог бы более эффективно критиковать ментиграф, если бы испытал его сам. Что я и намереваюсь сделать, предварительно ознакомившись с условиями.
— Конечно же, мы все понимаем, мистер Дайдрич, — сказал Прайс.
Дайдрич с любопытством посмотрел на Митчелла.
— Ведь это вы изобрели ментиграф?
Митчелл кивнул.
— Да, было дело.
— И что же вы сами думаете о его воздействии на общество?
— Мне нравится, — ответил Митчелл.
Лицо Дайдрича вновь стало холодным и бесстрастным; он отвернулся.
— Я как раз демонстрировал мистеру Дайдричу некоторые из проекций ментиграфа, — поспешно встрял Торвальд, указывая на плакаты. На первых двух были представлены причудливые пейзажи с оранжевыми деревьями и коричневой травой; еще один содержал сцену из городской жизни, четвертая картина изображала холм с силуэтами трех деревянных крестов на фоне неба. — Они выполнены художником Дэном Шелтоном. Он страстный любитель ментиграфии.
— Вы и вправду можете фотографировать то, что происходит в сознании субъекта? — спросил Эдмондс, удивленно приподнимая черные брови. — Ничего не знал об этом.
— Свежий товар, — ответил Прайс. — Мы надеемся представить его на рынок в сентябре.
— Итак, джентльмены, если вы готовы… — вступил Торвальд.
Дайдрич, судя по всему, был готов.
— Ладно. Что я должен делать? Снять пиджак?
— Не надо. Только лечь вот сюда, будьте так любезны, — ответил Торвальд, указывая на узкий операционный стол. — Ослабьте, пожалуйста, галстук, так вам будет удобнее.
Дайдрич забрался на стол и лег с застывшим лицом. К нему подошла лаборантка с чем-то вроде корзинки. Она аккуратно и умело приладила корзинку к черепу Дайдрича, проделав необходимые замеры, снова подогнала шлем, а затем один за другим втолкнула восемь штифтов.
После снятия шлема на голове Дайдрича остались восемь крохотных пурпурных точек.
— Краска безвредная, — пояснил Торвальд. — Все проделанное только что имело целью определить места расположения электродов.
