— Мангел, — ответил он.
— Что еще за мангел? — вопросил Чарли.
Заплетающимся языком Мазурин проговорил:
— Можете подвергнуть меня самым изощренным и жестоким пыткам, но этого я вам не скажу никогда. Ваша цивилизация еще не готова.
Он спрятал лицо в ладони. Какая-то его часть рассудка говорила ему, что Бладжетт был подонком; другая же беспрестанно твердила: «Ты дал ему съесть мангел. Ты убил его. Священнейшего из предков. Отца Мира».
Мазурин услышал, как парень с девушкой переговариваются возбужденным шепотом. Ева спросила:
— Ты думаешь?
— Бладжетт уже давно гримируется, чтобы эффектно выглядеть на пропагандистских снимках.
— Да. Это облегчает нашу задачу, Чарли. У них не будет выбора. Тут либо соглашение, либо полный крах.
— Его больше нет, — простонал Мазурин. — Бладжетта. И прекрасного общества, которое он со своим могучим интеллектом построил…
— Нет, — возразил Чарли. — Ничего не потеряно. Кроме худшей части твоей цивилизации.
— И, разумеется, не потерян священнейший из предков, — добавила Ева. — Отец Мира.
Убитый горем Мазурин поднял взгляд.
— Но мангел забрал его! Бладжетта больше нет. — Он рассеянно коснулся лба.
— Зато есть ты, — заявила Ева. — Ты знаешь, как должно выглядеть будущее. Ты построишь мир Бладжетта — с некоторыми изменениями.
— Вы посадите на место Бладжетта одного из ваших людей?
Чарли нагнулся к его креслу.
— Одного из наших — одного из всех.
— Разве не ясно? — вмешалась Ева. — Отец Мира, священнейший из предков, будет потомком.
— Не понимает, — кивнул Чарли.
— Ты, — объявила Ева, — будешь Бладжеттом.
— Я? — ошарашенно спросил Мазурин, а затем благоговейно сложил ладони.
В конце концов, он и правда был потомком Бладжетта.
