чтобы сохранить для общества полезных граждан и облегчить задачи учреждений как исправительных, так и карающих.
- Какие тут могут быть возражения?
- Никаких, если бы этим все и ограничилось. Но не тут-то было.
Мартин тяжело вздохнул, положил на стол руки с длинными, крепко переплетенными пальцами. Ему-то все было понятно, но он сознавал, что объяснить это непрофессионалу - дело далеко не легкое. Но если их не остановит он, Мартин, то случится неизбежное.
- Беда в том, - сказал он, - что наше открытие сделано в неудачный исторический момент. После третьей мировой войны прошло совсем немного времени, каких-нибудь тридцать лет, и проблема восстановления человеческих ресурсов встала чрезвычайно остро, откладывать дальше ее решение стало невозможно. С тех пор многое изменилось, прошли времена страхов, мы ушли далеко вперед. Новые масштабы строительства в городах. Понижение скоростей. Понижение содержания алкоголя в винах. И все такое прочее. На повестке дня теперь аналоги. Специалисты считают, что их применение достигнет максимума примерно через десять лет.
Тогда институт приступит к осуществлению второй стадии программы. Во-первых, аналоги, предупреждающие преступления с применением насилия, будут у всех граждан, достигших семилетнего возраста.
- Спятить можно! - воскликнул темноволосый, уставясь на Мартина. - И что, это подействует, даже в таких масштабах?
- Да. Это напрочь исключит всякую возможность развязывания войн и наполовину сократит потребность в полицейских.
Темноволосый свистнул.
- Что там дальше?
- Во-вторых, - продолжал Мартин, - применение аналогов для всех кандидатов на общественный пост: против растрат, круговой поруки, взяточничества и тому подобного. Это должно укрепить демократическую систему на все времена, во веки веков...
Темноволосый положил на стол карандаш.
- Доктор Мартин, - сказал он, - вы меня совсем запутали. Я сторонник свободы воли, это вам известно, но должен же существовать способ удержать человечество от самоубийства. И если применение аналогов действительно так эффективно, как это следует из ваших слов, то я за него, даже если оно грозит каким-то образом нарушить наши гражданские права, я хочу жить, я хочу, чтобы мои внуки, - а их у меня, между прочим, двое - также могли жить. Если здесь нет какой-то ловушки, о которой вы мне пока не рассказали, я за применение аналогов!
Мартин продолжал:
- Аналоги это не лекарство, а костыль. Как я уже говорил, аналог делает больного не более, а, напротив, менее здравомыслящим. Причины его ненормального, антиобщественного поведения не искореняются, они только подавляются, причем на ограниченное время. Они больше не проявляются вовне в прежнем виде, это верно: мы воздвигаем на определенном канале плотину. Но рано или поздно они найдут себе выход - другой. Когда запруженный поток прорывается в другом месте, что вы делаете?
- Строю еще одну запруду.
- Так, - согласился Мартин. - А потом? Еще одну, еще и еще?
- Но это же по сути своей порочно!
...Николас Дос, абсолютно трезвый, рассеянно смотрел на глыбу, стоявшую на подставке во дворе дома. Это был кусок новоанглийского гранита, тут и там по нему проходили линии, начерченные мелом.
Вот уже три месяца, как камень здесь, а он, Николас, до сих пор не коснулся его резцом.
Солнце пригревало Николасу спину. Был очень тихий, теплый день, лишь изредка легкие дуновения бриза шевелили вершины деревьев.
С кухни доносилось позвякнвание посуды, слышался голос жены.
Николас помнил, что в камне заключена определенная форма - каждый камень скрывает в себе присущую только ему одному форму, и когда работаешь с ним, возникает чувство, будто ты помогаешь ее рождению.
Дос даже помнил, какую именно форму содержал в себе этот камень: женщина держит на коленях ребенка.
Он это помнил; но он больше не видел этого.
В правой руке у него и в боку возникали частые, короткие, очень болезненные спазмы. Все разыгрывалось, как в скетче: он вставал, шел взять виски, чувствовал страх, который не позволял ему выпить и заставлял вернуться. Тут и начинались спазмы. Он давно не пил, не пытался даже. Он грезил о выпивке, да; он постоянно думал о ней; чувствовал жжение в глотке и желудке. Но даже не пытался пить. Бесполезно было пытаться.
Он снова посмотрел на камень, но на этот раз не смог даже вспомнить ту группу. Опять начались спазмы. Дос чувствовал, как внутри у него нарастает напряжение, которое требует выхода.
Он смотрел на камень и видел, как очертания его расплываются, сливаясь с серой, первозданной далью моря, постепенно превращаясь в ничто.
В ужасе он повернулся к дому.
- Марта! - позвал он.
Но услышал только звяканье посуды. Вытянув вперед руки, он заковылял к дому.
