Двое пленников, смотритель и охранники повернулись и уставились на него округлившимися глазами.
Пока Мазурин тупо сидел на полу камеры, еще не собравшись с мыслями, тройка надзирателей буквально взорвалась энергией. Смотритель, издавая хриплые крики, опрометью бросился по коридору, а двое охранников плашмя растянулись на полу, наставив свое диковинное оружие на Мазурина. Сокамерники отодвинулись от Мазурина как можно дальше и хранили напряженное молчание.
— Камрад. Товаришч. Амиго, — вяло пробормотал Мазурин. Затем до него наконец дошло, что все эти люди говорят по-английски и стрелять как будто не собираются. Во всяком случае, пока он сидит смирно. Но что, именем Бладжетта, произошло?
Мазурин взглянул на дверь. Она представляла собой решетку из прочных хромированных полос с интервалом около трех сантиметров между полосами. В голове у него закрутилась какая-то бессмысленная фраза «дожри шоткой» — совершеннейшая тарабарщина. Дожри шоткой. Какой еще «шоткой»? Дожри шоткой. Дожри шоткой. Дожришоткой…
Мазурин зажмурился и простонал. Когда один из охранников издал какой-то предупреждающий звук, он снова открыл глаза и страдальчески воззрился на ограниченную перспективу перед собой. «А самое главное, — сказал ему тогда один из специалистов, — нельзя, чтобы вы со всех сторон оказались окружены металлом,
В коридоре послышался топот бегущих ног, и в поле зрения ворвалась целая группа мужчин в зеленом. Двое из них волокли странную штуковину на колесной треноге, которая, похоже, способна была снести целую стену здания. Остальные выставили вперед ружья с шишками на стволах. Двое лежавших на полу встали, и, отдав честь, присоединились к группе, образовавшей полукруг.
— Встать! — скомандовал один из зеленых предков.
Мазурин охотно повиновался.
— Снять маску! Руки за голову! Лицом к стене!
Когда он все это выполнил, дверь камеры открылась, послышались быстрые шаги, а потом в голове Мазурина взорвались разноцветные огни.
Вряд ли Мазурин совсем потерял сознание, поскольку, придя в себя, он уже продолжал думать: «Весьма эффективные полицейские методы. Рисковать они не стали. Примерно так поступил бы и сотрудник КВБ…»
Голова тошнотворно раскалывалась, руки и ноги отказывались повиноваться. Перед глазами, будто лезвия ножниц, мелькали зеленые брюки, а серый бетонный пол под ним стремительно улетал прочь. Насколько Мазурин понял, его связали, как роззера, и волокли по коридору.
Когда сознание несколько прояснилось, Мазурин огляделся по сторонам. Парня с девушкой волокли рядом — примерно в том же положении, что и его.
Лифт. Коридор. Еще один коридор, на этот раз облицованный черным кафелем. Несколько поворотов. Затем дверной проем.
Наконец, его приковали наручниками к тонкому металлическому столбу. Парня и девушку аналогичным образом поставили справа.
Пузатый мужчина в зеленом кителе подскочил к ним и воззрился на Мазурина. Его маленькие голубые глазки быстро и цепко перебежали с серебристой мантии Мазурина на его лицо, а затем на висевшее на поясе снаряжение.
— Ну, — нетерпеливо произнес пузатый, — кто ты такой?
Мазурин открыл было рот, но тут же снова захлопнул его.
Краткий курс юриспруденции — достаточная подготовка, чтобы сразу уяснить, что тебя в таком случае ожидает. Но какой ложью мог он спастись от Мучений на допросах? Тем более что допросы в этой эпохе наверняка были достаточно болезненны, несмотря на несовершенство общей методики.
«Самое лучшее, — решил Мазурин, — вообще ничего не говорить». Так он и поступил.
Пузатый решительно кивнул.
— Ладно, посмотрим, — проговорил он. Когда внутрь вошли еще двое его коллег, толстяк в зеленом повернулся к ним. Все трое уставились на Мазурина, затем отвернулись и отошли в дальний конец комнаты. Мазурин легко мог читать у них по губам.
— Ну и ну. Мы знали, что они готовят нам сюрприз, но в донесениях не было даже намека на что-то подобное.
— Похоже, пахнет жареным. Зачем им понадобилось материализовывать его в камере, а потом позволять отдать в наши руки? По-моему, лучше всего — как можно быстрее вывезти его из города. Вдруг это бомба.
Тут пузатый заслонил губы говорившего, и Мазурин пропустил какую-то часть сказанного. Затем все трое повернулись, и он уловил еще одну фразу:
— Посадим их в одну камеру — может, что-нибудь и выясним.
Затем их отстегнули от столов, снова надежно связали и потащили в продолговатую утробу тюремного фургона.
Поездка оказалась долгой и весьма неуютной. Мазурин получил массу времени для размышлений и по прошествии часа впал в уныние.
Он оторвался от своих мыслей, когда машина вдруг подпрыгнула над дорогой — опустилась и подпрыгнула снова. Сквозь зарешеченное окошко Мазурин смог разглядеть, что они оставили позади гладкое бетонное шоссе и теперь мчались по какой-то коровьей тропе.
Опустив взгляд, Мазурин обратил внимание, что двое ребят снова заняты беседой на пальцах. Сначала он с удрученным видом отвернулся, затем
