— и выход остается один: не отступать, а контратаковать.
Нейсмит скомкал бумагу, швырнул ее на пол и встал из-за стола. План медленно начал обретать очертания.
Первым делом следует принять во внимание, что он находится под постоянным наблюдением — даже здесь, в собственной квартире. И даже будь у него деньги, он не смог бы приобрести оружие.
Нейсмит оглядел свои широкие, мощные ладони, пошевелил сильными пальцами. Как-то на спор он согнул надвое кусок железной трубы. Чужаки уже ясно дали понять, что боятся его… Что ж, угрюмо подумал Нейсмит, на то у них оснований достаточно.
Тогда он приступил к спектаклю для незримой аудитории. Собираясь выйти из дому, пересчитал в карманах мелочь и разъяренно стиснул в кулаке несколько монет — жалкие остатки наличности.
Битый час Нейсмит бродил по улицам в Беверли-Хиллз с поникшей головой и сгорбленными плечами; затем навестил школьного приятеля и попытался занять денег. Приятель, электротехник по фамилии Стивенс, был сильно озадачен просьбой Нейсмита; но все же отстегнул пять долларов, оправдываясь:
— Извини, Нейсмит, на этой неделе у меня с деньгами туговато, но вот хоть это…
Нейсмит взял деньги, прошел, как и раньше, два квартала, затем вдруг бросил добычу в канаву и вслух произнес:
— Пора сдаваться. Я побежден. — Затем перевел дыхание, повернулся и подобрал скомканную банкноту, которую только что отшвырнул. С лицом, полным отчаянья и смирения, разгладил бумажку. Затем остановил свободное такси и дал адрес чужаков. На вид — сплошная капитуляция; внутри — чистое убийство.
Нейсмит постучал в красную дверь. Оттуда крикнули:
— Входите — не заперто.
Комната, похоже, ничуть не изменилась. Чуран сидел за столом и исподлобья изучал Нейсмита. Эта тварь Лалл, сложив руки на груди, прислонилась к книжному шкафу справа от Нейсмита и курила сигарету. Все молчали.
Нейсмит шагнул вперед.
— Я пришел сказать, чтобы вы отозвали собак.
Улыбка Чурана стала чуть пошире; Лалл взглянула на него и выдула длинную сливу из дыма.
Нейсмит прикинул расстояние до чужаков. Еще полшага…
— Изложите мне ваш план, — начал он, а затем буквально взорвался. Одна рука метнулась к горлу Чурана, другая — к горлу Лалл. Обе не достигли цели — лишь схватили воздух.
И в то же время чужаки не двигались с места. Холодея от ужаса, Нейсмит понял, что руки его прошли сквозь их тела.
Чуран, лицо которого оказалось до омерзения близко, принялся хохотать. Мгновение спустя к нему присоединилась и Лалл.
Нейсмит отскочил назад. Двое чужаков со слезами веселья в глазах переглянулись.
— Отличная попытка, — похвалила Лалл. — Отличная, профессор Нейсмит. Но все же недостаточно удачная.
А в следующее мгновение оба чужака разом испарились. Дрожа и не веря своим глазам, Нейсмит заставил себя снова шагнуть вперед и стал осматривать место, где только что находились чужаки.
На полу между стулом Чурана и книжным шкафом лежала черная машинка, в линзах которой гасли тусклые красные огоньки. Нейсмит потянулся было ее взять, но внезапный электрический разряд заставил отдернуть руку.
Комната была пуста. Однако когда Нейсмит стал пятиться к двери, смех чужаков снова донесся ниоткуда, злобный и издевательский. А сзади в ухо шепнул голос Лалл:
— Небольшое напоминание, профессор… — И как только Нейсмит попытался обернуться, что-то ударило ему в висок. В комнате потемнело.
И Нейсмит оказался в Городе — плавая в центре огромного зала, украшенного резной слоновой костью и лепниной, пустого и сумрачного. Когда он двигался, еле слышное шуршание одежд отзывалось зловещими шепотками от стен: «Шш… шш…»
Дар знал, что должен умереть. Он уже попрощался со всеми друзьями и товарищами по труппе; возвратил имущество на центральный склад и самолично вычеркнул свое имя из официального списка Артистов. Собственно говоря, он уже был трупом: Дар-Яни больше не существовал. Осталось лишь безликое и безымянное тело — какой-то след — фикция, что проплывала в памяти Старого Города.
Здесь он оказался впервые со времени постройки Нового Города. Странно было видеть знакомые залы и коридоры в таком запустении. Выстроенный из материальных веществ, более тысячи лет кропотливо украшавшийся декорами и орнаментами, Старый Город оставался единственным реальным городом — пока нарастающая угроза со стороны Цугов не вынудила человечество перебраться в новые залы из цугозащитной энергии. Говорили, что после установки Предела все люди непременно вернутся сюда; впрочем, человеку, которого прежде звали Дар-Яни, не суждено до этого дожить.
Несправедливость? Возможно. Он подумал про зеленых рабов и скривил губы. Хорошо им восставать, когда их положение отчаянное. Но у Артистов своя доля.
Дар замер и прислушался. Непривычные доспехи тесно сжимали грудь, а ладони вспотели на рукоятке оружия.
