— Конечно-конечно, Гарри, — тактично отозвались они.
Коротышка вытер лоб тыльной стороной ладони.
— Жарко там, — пояснил он со сконфуженной улыбкой.
— Заметно, что жарко, Гарри, — ответили они. В задних рядах начали отворачиваться и обмениваться впечатлениями о концерте; галдеж нарастал.
— Слушай, Тим, можно мне чего-нибудь выпить? — робко спросил коротышка. — Не хотелось бы его оставлять… ты же знаешь… — Он кивнул в сторону безмолвного верзилы.
— Само собой, Гарри, — а чего тебе принести?
— Ну… чего-нибудь… может, пива?
Тим принес кружку пива, и коротышка принялся жадно глотать янтарный напиток, нервно шаря глазами по сторонам. Все уже разбрелись кто куда, а несколько человек собрались уходить.
— Рути, — обратился коротышка к проходившей мимо брюнетке, — послушай, Рути, здорово было, когда аквариум разбился, правда?
— А? Извини, солнышко, я не расслышала. — Она наклонилась к нему.
— Гм… да вот… а, не важно. Ничего.
Брюнетка положила руку ему на плечо — и тут же убрала.
— Извини, дружок, мне надо поймать Роббинса, пока он еще здесь. — Она направилась к двери.
Коротышка поставил кружку на столик и сел, нервно сплетая узловатые пальцы. Рядом с ним остались только лысый и пучеглазый. Неуверенная улыбка то и дело появлялась у него на лице; наконец он взглянул на лысого, затем на пучеглазого.
— Ну что, — начал он, — считайте этот концерт у нас в копилке, м-да, но знаете, ребята, думаю, нам пора уже задуматься о том, чтобы…
— Слушай, Гарри, — серьезным тоном произнес лысый, наклоняясь к его уху, — залез бы ты обратно.
Коротышка некоторое время смотрел на лысого виноватыми собачьими глазами, затем смущенно кивнул. Неуверенно поднялся, сглотнул слюну и пробормотал:
— Ну что ж… — Он забрался на стул позади верзилы, раскрыл смокинг у него на спине и поставил ногу внутрь. Лысый и пучеглазый заинтересованно наблюдали за ним. — Думал, еще немного потерплю, — вяло пробормотал он, — но, похоже… — Протянув руку, он ухватился за что-то внутри верзилы и залез туда.
Верзила вдруг заморгал и выпрямился.
— Эй вы, там! — воскликнул он. — Что стряслось? А ну-ка, давайте малость оттянемся, малость подвигаемся… — Леди и джентльмены с загоревшимися лицами снова начали обступать Пита. — Вот что, ребята, — а ну-ка, все послушали ритм!
Верзила принялся бить в ладоши. Пианино подхватило. Все остальные присоединились.
— Вы мне, ребята, вот что скажите — живые мы тут? Или ждем, пока пришлют носилки? А ну-ка еще разок — я вас не слышу! — Стоило ему приставить ладонь к уху, как в ответ раздался радостный рев. — А ну, давайте-ка еще разок — чтобы я вас хорошенько услышал! — Оглушительный рев. И возгласы: — Пит!.. Пит!..
— Ничего не имею против Гарри, — серьезно заявил лысый пучеглазому в самом эпицентре гвалта. — Я хочу сказать, для обывателя он просто клад.
— Понял тебя, — отозвался пучеглазый. — А по-моему, он не шутит.
— Пожалуй, — согласился лысый. — Но, черт возьми… эта потная футболка… и вообще…
Пучеглазый пожал плечами.
— И что ты намерен делать?
А потом оба они разразились смехом, когда верзила состроил уморительную физиономию — язык наружу, глаза в кучу — Пит-Пит-Пит — все ходило ходуном — и вправду, сногсшибательная вечеринка — и все было в полном порядке — все катилось дальше и дальше — в ночь.
Аутодафе
Властитель мира сидел на балконе высокой башни, прислушиваясь к завыванию ветра. Он был пьян. И непременно напьется еще сильнее — а когда станет плохо, собаки позаботятся о нем. А завтра после обеда все повторится вновь.
Пес Роланд лежал у самых ног хозяина — но недостаточно близко, чтобы пнуть. Для человека верный и терпеливый взгляд пса был чем-то сродни зуду — чем-то сродни струпу на незаживающей ране, который никак не почесать. «Вот мы тут сидим, — размышлял он с вялым сарказмом, — последний
