выдающимся событием.
Даже Клей поддался искушению.
— Интересно, — сказал он. — Откуда ты знаешь?
— Я только что принял сообщение, — ответил Крошка, беззаботно махнув рукой. — Так как он выглядит, Морт?
На своем веку я повидал больше, чем любой из них, даже Клей. Это был мой второй срок на Службе. Я отлично помню события двадцатилетней давности — Денебский Конфликт.
— Прямой, как кочерга, — ответил я. — Холодный и чопорный. Гордый, как Люцифер, честный, как солнечный свет, и тугой, как верблюд на пути сквозь игольное ушко. Похож на гуманоида с лицом колли. Вам, полагаю, известна их репутация?
Кто-то сзади сказал “нет”, хотя, возможно, это было сделано ради меня. Возраст и меня превратил в болтуна.
— Они первые и последние платные посредники во Вселенной. Хиксаброда можно нанять, но нельзя уговорить, подкупить или силой заставить уклониться от правды. Вот почему они постоянно нужны. Стоит где-нибудь разгореться спору, как обе стороны нанимают хиксаброда, чтобы тот представлял их интересы на переговорах. Хиксаброд — воплощение честности.
— Что ж, мне это нравится, — заметил Крошка. — Отчего бы нам не устроить ему роскошный прием?
— Благодарности от него не дождешься, — пробормотал я. — Хиксаброды не так устроены.
— Ну и пусть, — заявил Крошка. — Все-таки развлечение.
В комнате одобрительно зашумели. Я остался в меньшинстве. Идея пришлась по душе даже Клею.
— Они едят то же, что мы? — спросил Крошка. — Так значит, суп, салат, горячее, шампанское и бренди… — Он с воодушевлением перечислял блюда, загибая пальцы. Его энтузиазм увлек всех. Но под конец Крошка не выдержал и вновь поддел Клея.
— Ну и, разумеется, — сказал он, — ты сможешь рассказать ему о Лалангамене, Клей.
Клей моргнул, и на лицо его легла тень. Я дорсай и уже немолод. И знаю: никогда не следует смеяться над узами, связывающими нас с родным домом. Они так же прочны, как и неосязаемы. Шутить над этим жестоко.
Но Крошка был юн и глуп. Он только прилетел с Земли планеты, где никто из нас не был, но которая много веков назад дала начало всем нам. Крошка был нетерпелив, горяч и презирал эмоции. В болезненной словоохотливости Клея, в его готовности вечно славить красоту Лалангамены он, как, впрочем, и остальные, уловил первую слабость некогда мужественного и несгибаемого человека, первый признак старости.
Но в отличие от тех, кто прятал скуку из симпатии к Клею, Крошка стремился сломить его решимость никогда больше не играть. И бил постоянно в одну эту точку, столь уязвимую, что даже самообладание Клея не могло служить достаточной защитой.
В глазах моего друга вспыхнула ярость.
— Довольно, — хрипло проговорил он. — Оставь Лалангамену в покое.
— Я бы и сам хотел, — сказал Крошка, — да ты мне все время напоминаешь. Это и еще выдумки, будто ты был игроком. Если не можешь доказать последнее, как же мне верить твоим россказням о Лалангамене?
На лбу Клея выступили вены, но он сдержался.
— Я говорил тысячу раз, — процедил он сквозь зубы. Такие деньги не держатся в кармане. Когда-нибудь ты в этом убедишься.
— Слова! — пренебрежительно бросил Крошка. — Одни слова.
На секунду Клей застыл, не дыша, бледный как смерть. Не знаю, понимал ли опасность Крошка, но я тоже затаил дыхание, пока грудь Клея не поднялась. Он резко повернулся и вышел из кают-компании. Его шаги замерли в коридоре, ведущем к спальному отсеку.
Позже я застал Крошку одного в камбузе, где он готовил себе бутерброд. Он поднял голову, удивленный и настороженный.
— О, привет, Морт, — сказал он, искусно имитируя беззаботность. — В чем дело?
— В тебе. Напрашиваешься на драку с Клеем?
— Нет, — промычал он с полным ртом. — Не сказал бы.
— Ну так ты ее получишь.
— Послушай, Морт, — произнес он и замолчал, пока не проглотил последний кусок. — Тебе не кажется, что Клей достаточно вырос, чтобы присматривать за собой?
Я почувствовал, как по всему телу пробежала волна возбуждения. Наверное, возбуждение отразилось и на моем лице, потому что Крошка, который сидел на краю стола, торопливо встал на ноги.
— Полегче, Морт, — сказал он. — Я не имел в виду ничего обидного.
Я взял себя в руки и ответил как мог спокойнее:
— Клей гораздо опытнее тебя. Советую оставить его в покое.
