сделана из картона. Потом швырнул на пол остатки и затоптал их ногами.
— Это не Флашинг. Не мой Флашинг — не Флиссинген! Но я найду его. Найду, и ни дьяволы ада, ни ангелы рая не остановят меня!
Он свирепо посмотрел на нас, колотя в могучую грудь сжатыми кулаками, словно сердясь на нас за какой-то обман. Миссис Геррик наклонилась ко мне и взяла под руку Мы подошли ближе к двери, чтобы сойти на моей станции, но вагон даже не притормозил. Безумная гонка продолжалась с безумной скоростью.
— Ругваартш! — выкрикнул машинист на своем малопонятном наречии. — Дорога открыта назад, только назад, но я найду мой Флиссинген!
Затем пришло потрясение, вызванное прохождением сквозь встречные поезда. Заметив приближение первого, миссис Геррик вскрикнула от испуга. Я обнял ее за плечи и крепко уперся в пол тростью. Однако крушения не последовало: лишь ослепляющая вереница огней и красок пронеслась перед глазами и исчезла в мгновение ока. Со скоростью молнии мы промчались прямо сквозь поезд от конца до конца, даже не покачнувшись при этом. Это было выше моего понимания, ведь я ясно видел его приближение. С тех пор мы прошли сквозь множество поездов, и так часто перескакивали с одной линии на другую, что я потерял счет столкновениям.
Постепенно мы вместе с миссис Геррик привыкли не бояться столкновений. Больший страх нам внушает бородатый хулиган, захвативший вагон. Его поступки непредсказуемы, и, разумеется, мы не можем дольше оставаться с ним в этом вагоне прошло уже несколько часов. Не понимаю, почему муниципалитет Интерборо ничего не предпринимает, чтобы остановить нас и передать этого сумасшедшего в руки полиции. Мы с миссис Геррик готовы обратиться к окружному прокурору".
Эти записи были сделаны на первых страницах записной книжки, переданной мне служащими Бюро пропавших персон. Ни миссис Геррик, ни мистер Деннисон, чьим почерком сделаны записи в книжке, не были найдены. Не был найден и машинист, о котором упоминает мистер Деннисон. В свою очередь муниципалитет Интерборо утверждает, что у них не пропало ни одного работника, более того, судя по описанию, они не нанимали такого человека.
С другой стороны, они не смогли убедительно объяснить, как мог отделиться от поезда последний вагон на станции «Флашинг».
Я согласен с мнением полиции, что эта записная книжка содержит интересные подробности, которые способны пролить некоторый свет на обстоятельства исчезновения двух злополучных горожан; и здесь, в психиатрической клинике, мы по мере сил пытаемся понять и интерпретировать этот в высшей степени вызывающий и загадочный дневник.
Та часть, которую я только что пересказал, была написана чернильной ручкой — неуверенным, дрожащим почерком, практически полностью схожим с последними образцами писем мистера Деннисона. Несколько следующих страниц вырваны, и дальнейшие записи продолжены карандашом. Почерк значительно уверенней и тверже, но, без сомнения, принадлежит тому же человеку. Далее из книжки вырваны еще несколько страниц, хотя записи вносились достаточно регулярно. Я пересказываю то, что смог разобрать из оставшегося.
"Судя по чередованию холодных и теплых времен года, мы потратили больше десяти лет на это жуткое и бесцельное путешествие. Странно, но мы не испытываем физического неудобства, хотя нескончаемая гонка вверх-вниз по этим туннелям утомляет. Обычные потребности организма никак не напоминают о себе или приглушены. Смена жары и холода, например, заметна, однако не вызывает особенного дискомфорта. Еда стала предметом далеких воспоминаний. Иногда мне кажется, что мы стали больше спать.
Машинист почти не разговаривает с нами; большую часть пути он ведет себя так, словно нас не существует Свой досуг он проводит, сидя и размышляя в дальнем конце вагона; глядит в пол и бормочет что-то в свою огромную рыжую бороду. Иногда он встает и напряженно всматривается вперед, словно отыскивая что-то. Потом в явном раздражении меряет шагами свой закуток, изрыгая при этом свои заморские проклятия. «Вердоймд» и «фервеншт» — наиболее часто употребляемые. Мы научились распознавать их; странный великан в ярости рвет на себе волосы, когда выкрикивает их. Его зовут (как он представился) Ван дер Деен, но мы считаем дипломатичным называть его «капитан».
Я уничтожил все написанное за предыдущие годы (все, кроме описания самого первого дня). Сейчас многое кажется противоречивым и преувеличенным. Думаю, в этом виновато мое тогдашнее нездоровье. Сейчас я заметно окреп, притом без всякого медицинского ухода. Мой артрит и неподвижность суставов исчезли без следа; кажется, я даже стал лучше слышать.
Миссис Геррик и я давно свыклись с обществом друг друга, и наша привязанность растет с каждым днем. Сначала мы оба сильно беспокоились о наших близких. Однако преклонный возраст, в котором мы находились в момент похищения (мы почти ровесники с ней), позволяет предположить, что наши дети и внуки переживут утрату, которая все равно была неизбежна. Единственная проблема, которая не поддается разрешению: утомительная в своей монотонности гонка по подземным туннелям Интерборо.
На страницах, которые я уничтожил, много места отведено описанию ужасов, которые мы пережили в первые недели при прохождении сквозь встречные поезда. Вскоре это превратилось в столь обычное явление, что перестало восприниматься вовсе, как собственное дыхание. Однако стоило избавиться от ощущения неминуемой катастрофы, и наше путешествие наполнилось смертельной скукой блуждания по темным туннелям.
Миссис Геррик и я проводим время за дружескими беседами (хотя в более ранних записях я сетовал на ее неразговорчивость) или пробуем угадать, что происходит наверху, в городе, по пассажирам, стоящим на платформе. Это непростое занятие: наш вагон мчится очень быстро, к тому же много
