алтарем. Остальные юноши проходили по очереди перед Миреллой, целовали ее в щеку и останавливались, предлагая ей снять с них набедренные повязки, что она и делала, дергая за шнуры. Мирелла утопала в волнах наслаждения, видя перед собой столько прекрасных пенисов, и все они были переполнены живительной силой. Трое юношей, сидевших на плите рядом с ней, тоже попросили ее о таком одолжении.
Мирелла и ее любовник наблюдали за тем, как молодые мужчины возбуждали друг друга до тех пор, пока каждый из них не продемонстрировал готовность к любовной битве. Тогда ее любовник поднялся, и юные распутники сгрудились вокруг него. Мирелла видела, какое наслаждение они испытывали, раздевая его, лаская его руками и языками.
Мирелла не один раз испытала оргазм, прежде чем кто-то из них успел к ней прикоснуться. Она слезла с плиты, сбросила сандалии, дрожащими руками расстегнула пояс и, бросив его на песок, сняла платье и нижнюю юбку.
Она широко раскинула руки и предложила себя любовнику. Он приблизился в окружении своей свиты. Юноши прикасались к ней, целовали и ласкали языком каждый дюйм ее тела – руки, груди, промежность, клитор, пальцы ног. Двое приподняли ее так, что ее широко раздвинутые ноги оказались на уровне лица ее любовника. Двое других раздвинули ее губы, чтобы ее любовник мог насладиться влагой, которую исторгало ее лоно. Она закричала и задрожала, испытывая очередной оргазм, но мужчины не остановились. Ее любовник внезапно обхватил ее за талию, опустил ниже и одним резким и сильным движением вошел в нее.
Двое продолжали удерживать ее в этом положении, пока остальные целовали и ласкали ее. Ни Мирелла, ни ее любовник не могли отвести взгляда от его пениса, который то скрывался в глубине ее лона, то появлялся вновь. С каждым его движением в них обоих росла потребность насытить друг друга. В какой- то момент он чуть отстранился и позволил одному из своих подручных намазать ее каким-то кремом, от аромата которого сознание у нее помутилось. Акт любви продолжался до тех пор, пока оба одновременно не достигли оргазма. Их стоны далеко разносились по апельсиновому саду, им вторили восторженные крики свидетелей их страсти.
Любовник опустил ее на мраморную плиту и крепко прижал к себе. Он целовал ее в губы и ласково посасывал соски. Они клялись друг другу в любви, пока остальные восемь мужчин по очереди овладевали ею. Она кричала ему, что это великолепно, великолепно… и что этого достаточно.
– Что бы я ни дал тебе, этого никогда не будет достаточно, – сказал он. – Я хочу давать тебе все больше и больше. Я хотел владеть тобой полностью и безраздельно с той минуты, как мы встретились, и ты отдалась мне без всяких «но». Я буду любить тебя до самой смерти, Рокселана, и принимаю на себя ответственность за нашу любовь и брак.
Мирелла удивилась, что он назвал ее Рокселаной, и подняла голову, чтобы взглянуть ему в лицо. Оно изменилось. Рядом с ней был Адам Кори. От неожиданности она отшатнулась и проснулась, стукнувшись головой о стекло иллюминатора…
Мирелла потерла ушибленное место, нахмурилась и, спустив ноги с кресла, потянулась. Восходящее солнце уже подсветило небо. Белые перистые облака, похожие на взбитые сливки, были раскрашены в желто-розовый цвет. Мирелла никак не могла прийти в себя.
Она смотрела на безбрежное пространство, которое лежало за стеклом иллюминатора, и вспоминала свой сон с удовольствием и оттенком сожаления, что он так далек от реальности. Ее сексуальные отношения с Полом были достаточно свободны и по-своему экзотичны, но с ними покончено. Дважды в жизни ей удалось вкусить настоящей любви – один раз с Полом, что потом оказалось иллюзией и самообольщением, и второй раз – с Адамом Кори. Она не могла сказать, что с этим тоже покончено, потому что всерьез их отношения даже не успели начаться. Каждый миг, проведенный с ним, вселял в нее надежду на то, что настоящая любовь все же возможна. Но Мирелла не была уверена, что способна на большое чувство.
Глава 10
Самолет подпрыгнул, когда шасси соприкоснулись с полотном посадочной полосы, и Мирелла оказалась в Англии. Момент, когда она вышла из самолета под ослепительное утреннее солнце, ее околдовал. Она шла в череде других пассажиров, чувствуя себя безвольной овцой. И это ощущение вовсе не казалось ей таким уж плохим.
Она очнулась только у стойки таможни и взглянула в лицо реальности – она находится в чужой стране с деловой целью. Необходимость заниматься наследством отвлечет ее от эротических видений и пойдет ей на пользу.
Ожидая появления своего чемодана на круговом транспортере, она вдруг вспомнила, как к ней обращались в том диковинном сне, который ей приснился. Рокселана. Так звали ее прабабушку. Нью-Йорк остался где-то далеко, мужчины в ее жизни уже не было, работа отложена на длительное время, и теперь она может спокойно поразмыслить о наследстве. И впервые с тех пор, как в ее офисе появился Бриндли Риблсдейл со своей фантастической историей, она подумала, что не помешает узнать побольше о Рокселане Оуджи, ее прабабушке, которая из могилы умудрилась посеять в ее жизни такую смуту. Коль скоро она сюда приехала, нужно будет ознакомиться с семейным архивом.
В этот момент на транспортер выехал ее чемодан, и Мирелла с ужасом обнаружила, что ручка у него оторвана, молния сломана, а сам чемодан обвязан поперек толстой веревкой. Двадцать лет – хороший срок службы для чемодана.
Она погрузила свой багаж на тележку и покатила ее через толпу мимо таможенников, которые едва взглянули в ее сторону. Вскоре она оказалась за стеклянными дверями терминала Хитроу.
Растерянность снова охватила ее, когда она натолкнулась на плотную стену встречающих, которые размахивали руками и кричали, стараясь привлечь внимание пассажиров, прибывших со всех концов мира. Мирелла была потрясена, увидев скопище азиатов, африканцев, китайцев, арабов и даже небольшую группу кавказцев. Эта толпа выделялась разноцветными сари, модными прическами и пакистанскими шароварами. Здесь были женщины, завернутые в черные накидки так, что видны были лишь глаза, мужчины с прилизанными волосами, от которых пахло дешевым одеколоном. Среди них мельтешили дети всех возрастов и полов, одетые по-взрослому, но при этом сопливые, плачущие и пристающие к родителям. Больше всего Миреллу раздражали дети, жующие жвачку.
Глядя на них, она представляла, что находится в Бомбее, Дубае или Джидде. Только при виде высоких мужчин в униформе, державших таблички с надписями «лорд Албермэрил», «мистер Уолтерс» и «Дональд Мансон», она окончательно убедилась, что все же прибыла в Лондон.
Мирелла толкала тележку к выходу, удивляясь, насколько грязнее и запущеннее стал аэропорт Хитроу с тех пор, как она была здесь в последний раз. Вдруг она услышала, как ее имя объявляют по громкоговорителю, и направилась к стойке справочной. Здесь ее ждал шофер из турецкого посольства, который прибыл, чтобы отвезти ее в отель на Мейфэр. Он вручил письмо от посла, который приносил ей
