— Не выйдет. Психически здоровых людей рождается недостаточно, чтобы обеспечить работу жизненно необходимых систем, таких как производство пищи, энергоснабжение, канализация. Разумеется, со временем иммунным придется взять на себя управление всеми функциями. Но мы пытаемся оттянуть это, насколько возможно. Да-да, именно это я и хотел сказать! Мы бы хотели отложить переворот до тех пор, пока нас не будет достаточно, чтобы занять все необходимые посты. Но мы не думаем, что нам так повезет. Несмотря на все наши усилия, крах существующей системы произойдет, скорее всего, еще до конца этого столетия. И это будет достаточно страшно и уродливо.
Он немного помолчал и продолжил:
— Когда я говорил, что каждый из нас — в ответе за множество жизней, я имел в виду жизни нормалов. Мы с вами — доверенные лица, хотим мы того, или нет. Быть может, ваши внуки смогут поступать, как им захочется. Я очень надеюсь, что так оно и будет. А мы должны делать то, что нужно делать. И кое-что из этого тоже уродливо и страшно. Хотя я бы не назвал нас самыми несчастными среди людей. Я сам прожил полную жизнь, в которой было неожиданно много радостей — хотя и печалей хватало…
Артур вдруг понял, что напряжение, в котором он жил уже очень давно, как-то незаметно ушло, рассосалось. Пистолет, который лежал рядом с рукой Лодермилка, перестал быть зловещим символом. Теперь Артур смотрел на него, как на обычный инструмент, который в свое время придется пустить в ход — но это время еще не настало.
Глядя на Лодермилка и на Анну, сидящую рядом со спокойным и внимательным видом, Артур понял, что они никак не вяжутся с зародившимся было у него смутным подозрением, что существует третья или четвертая причина для убийства студента в колледже. Скажем, слишком большая приверженность идеалам, или слишком частое попадание в ситуации, которые плохо оканчиваются для других (плен Анны, смерть Хигсби)…
— Почему ты вернулся, Артур? — спросил Лодермилк.
Артур вдруг ощутил на своих плечах огромный груз усталости.
— Почему? — глупо переспросил он.
Лодермилк кивнул.
— У тебя давно были подозрения на наш счет, еще до отправки в Консинд, верно? С тех пор ты располагал достаточным временем, чтобы все обдумать. Ты вполне мог не возвращаться в колледж, зажить своей собственной жизнью. Почему ты так не сделал? Почему ты вернулся?
Артур в задумчивости нахмурил лоб.
— Хочешь, я отвечу вместо тебя? — мягко спросил Лодермилк. — Потому что тебе некуда было идти. Ты теперь один из нас. Что скажешь, Анна?
Девушка сдержанно кивнула.
— Он подойдет.
— Я тоже так думаю. Мы сделали тебя непригодным к любой другой жизни, кроме жизни агента, Артур. Смиришься ли ты с этим фактом?
— Я попытаюсь, — с усилием произнес Артур.
Он так устал, так восхитительно устал, что больше не мог думать ни о чем.
— Не обещаю вам ни покоя, ни удовлетворения, — с ласковой грустью сказал Лодермилк. — Ни семьи в традиционном смысле этого слова, ни даже счастья… Вы оба принадлежите к поколению, которое, по-моему, так и не научится быть счастливым. Вам не достанется никаких наград. Вы не доживете до того, чтобы увидеть мир, который творите своими поступками. И, если ваши потомки сделают его по собственному разумению, на что я очень надеюсь, то
