Герк оглядел корзины и безделушки, развешанные над прилавком, выпустил облако дыма, и, указав куда-то вниз трехпалой рукой, спросил:
— Что это?
— Это индейская кукла, — высоким от волнения голосом ответила миссис Кроуфорд. — А это берестяной календарь.
— Нет. Вот это. — Герк снова указал рукой себе под ноги.
Кроуфорды перегнулись через прилавок и увидели на земле нечто серое, круглое, с неровными краями.
— Это? — с сомнением спросил Луэллин.
— Да.
Хозяин несколько смутился.
— Это… м-м-м… это коровья лепешка. Должно быть, вчера вечером одна из коров отбилась от стада, забрела сюда и… Ну, а я не заметил…
— Сколько?
Кроуфорды уставились на пришельца в полнейшем недоумении.
— Что сколько?
— Сколько за коровью лепешку? — проворчал герк.
— Первый раз слышу… — начала было Марта, но муж перебил ее: — Ну, скажем, десять… Впрочем, не буду вас обдирать. Двадцать пять центов!
Герк достал большой кошелек, положил на прилавок монетку и буркнул что-то своему спутнику. Тот выбрался из машины, подошел к багажнику и вытащил оттуда прямоугольный фарфоровый ящик. Совочком с золоченой рукояткой они аккуратно переложили лепешку в ящик, сели в машину и уехали.
Кроуфорды проводили их взглядом, затем одновременно посмотрели на прилавок. Луэллин подбросил на ладони блестящую монетку и улыбнулся:
— Ну и дела!
Всю следующую неделю дороги были забиты длинными блестящими машинами пришельцев. Они ездили, куда им вздумается, все разглядывали и платили за все новенькими хрустящими бумажками. Одни из них говорили, что они туристы, другие уверяли, что студенты, изучающие инопланетную социологию.
Вначале ходили разговоры, что, мол, зря правительство им все разрешает, но пришельцы здорово оживили торговлю, никому в общем-то не мешали, и вскоре недовольство исчезло.
Луэллин Кроуфорд сходил на пастбище, принес оттуда четыре высохшие навозные лепешки и разложил около прилавка с корзинами. Когда появился очередной герк, Луэллин загнал их по доллару за штуку.
— Зачем они им нужны? — удивлялась Марта.
— Какая разница? Им нужно — мы продаем! Если Эд Лэйси из банка позвонит, скажи ему, чтоб не беспокоился насчет нашего займа.
В тот же день Луэллин расчистил прилавок и разложил новый товар. Цена подскочила до двух долларов, потом до пяти. На следующее утро он заказал новую вывеску: "КОРОВЬИ ЛЕПЕШКИ".
Прошло два года. Однажды после полудня Луэллин Кроуфорд, войдя в дом, в раздражении бросил шляпу в угол и, тяжело дыша, уселся в кресло. Прямо перед ним над камином висела значительных размеров лепешка, со вкусом раскрашенная по спирали нежными оттенками голубого, оранжевого и желтого цветов.
Неискушенному человеку могло показаться, что это настоящая музейная редкость — лепешка, раскрашенная на родной планете герков. На самом же деле миссис Кроуфорд, как многие хозяйки с художественными способностями, раскрашивала их сама.
— Что-нибудь случилось, Луэллин? — спросила она.
— Случилось! Старик Томас совсем с ума сошел! Требует по четыреста долларов за корову.
— Но ведь у нас уже много коров. Седьмое стадо…
— Нужно больше! Спрос постоянно растет. Я думал, ты это понимаешь. За "королевскую" лепешку дают по пятнадцать долларов! А за "императорскую", если в отличном состоянии, можно сорвать полторы тысячи!
— Странно… Мы никогда раньше не думали, что их столько разновидностей, — задумчиво произнесла Марта. — "Императорские" — это такие, с двойной спиралью?
Луэллин кивнул.
— А нельзя ее подделать?
— Ничего не выйдет, — улыбнулся Луэллин, раскрывая последний номер "Американских лепешек". — Совсем недавно статью читал. Сейчас найду…
