Ну, а близнецы, сыновья пастуха? Невнятные сны, отчасти разделенные на двоих — что-то вроде ясного утра в их родных горах…
Тиффин. Подкрадывающиеся темные тени — начало кошмарного сна. Ему снится, что он пытается добраться до какого-то сельского дома, где его ждет Ласта, но все его попытки тщетны. Этот кошмар Лета легко могла ликвидировать и сделала это.
Марсила. Осень в лесной стране, деревья во всей красе и великолепном многоцветье, теплое солнечное утро… Светлая память, праведная любящая душа.
Ее брат. Сон глубокий, как у Ласты, и ничем не потревоженный. Гуртену снится, что он стоит на страже — там, на стене. Неотступная потребность отвести от других угрозу, даже если она пока что ничем себя не проявила… Великая потребность защищать — святая потребность, ведь он почти безоружен! Да, она была права: этому мальчику необходим меч, талисман настоящего мужчины!
Лета искала в памяти детей хоть какую-нибудь зацепку. Но не обнаружила ни одного темного пятна. И теперь, несколько успокоенная, могла дождаться наступления утра.
И утро наступило. Они быстро позавтракали — грубой кашей из дикорастущей пшеницы, которую делала съедобной лишь горсть сушеных ягод. Лета дождалась, пока все поедят, и только тогда сказала:
— Итак, у вас имеется два кинжала и два лука. Этого совершенно недостаточно.
Гуртен сердито усмехнулся:
— Истинная правда, госпожа моя! Но только здесь нет ни кузни, ни кузнецов. Или, может, к нам приближается отряд таких врагов, которых мы запросто можем обезоружить?
— Идемте…
Лета привела их в зал приемов — всех, даже Робар потащился за ними следом. Она остановилась перед стеной, находившейся за возвышением, на которой висело ветхое полотнище, но не гобелен; некогда это было боевым знаменем.
Ах, как жестоко время обошлось с внутренними покоями замка! Но Лета была не то чтобы опечалена этим — скорее, озабочена необходимостью так или иначе решить поставленную задачу. Резные кресла, некогда стоявшие на возвышении под боевым знаменем, превратились в груду обломков. А вот длинный стол сохранился прекрасно, хотя и был покрыт толстым слоем пыли и мелких щепок.
Лета взмахнула посохом, и весь мусор тут же улетел куда-то, точно унесенный сильным порывом ветра. А она, указав детям на ветхое знамя, осторожно очертила посохом его границы, что-то монотонно напевая себе под нос — ее песня напоминала вздохи ветра в лесной чаще, — и знамя на стене вдруг шевельнулось. Над ним взметнулась целая туча пылинок, но ни одна из ветхих нитей не порвалась. Напротив, теперь знамя свободно струилось, словно вновь стало целым и новым, а посох Леты челноком метался вдоль полотнища, точно пастух, уводящий стадо от опасности. Но вот полотнище, созданное древним ткачом, упало со стены и послушно легло на стол.
— Не трогайте его! — приказала Лета. — Время для того, чтобы поднять это знамя, еще не настало. И пока что у нас другие цели.
И снова ее посох задвигался и концом своим указал прямо в центр стены, прежде занавешенной упавшим полотнищем. Лета что-то громко скомандовала посоху — слова этого заклятия не произносили вслух с тех времен, когда о сородичах Леты начали складывать легенды.
Между каменными плитами сперва появились трещины. Затем они стали глубже, обрисовывая очертания дверного проема. Стала видна и сама дверь. Потом она открылась.
— Входите! — Лета махнула детям рукой.
Посох ее освещал им путь, и слабые отблески исходившего от него света играли на каких-то металлических предметах, стоявших и лежавших на полу и на многочисленных полках. Это была оружейная. Лета слышала, как восхищенно вскрикнул Гуртен, тут же бросившийся вперед и схвативший меч. Глаза его сверкали от радости и удивления. Остальные тоже понемногу осмелели и решились подойти к полкам, разглядывая всевозможное оружие, но не решаясь ни до чего дотронуться. Затем выбрал себе меч и Орффа. А Тиффин, вопросительно оглянувшись на Лету, словно она могла ему что-то запретить, сжал рукоять обоюдоострого боевого топора.
Мгновение спустя Гуртен возмущенно накинулся на нее:
— Что за шутки? Это же не настоящая сталь! — Он провел рукой по острию выбранного им меча.
Лета рассмеялась:
— Стали ты здесь не найдешь, юный воин! Это все выковано из оружейного серебра, но не беспокойся: клинки вполне остры и надежны.
Сперва ей показалось, что сейчас он опять начнет спорить, но он молчал. Потом кивнул и сказал:
— Ну что ж, у каждого народа свои секреты. Балансировка, во всяком случае, отличная. Держать удобно… — Он сделал пробный выпад.
И тут они услышали крик:
— Нет… нет… Робар!
Алана изо всех сил пыталась что-то отнять у братишки. Покраснев от гнева, тот не желал выпускать из рук длинный кинжал, который вполне мог бы сойти за короткий меч.
— Хочу!.. Хочу!.. Сейчас! Робар хочет это! Пусти!
