Фиц, по-прежнему глядя на меня с обожанием, попыталась успокоить Тинвир:
— Не волнуйся, Борк непременно что-нибудь придумает!
«Боже мой! Такая любовь из-за невзначай брошенного словечка!» — подумал я.
Руфус вцепился зубами в основание хвоста; он явно ловил в своей густой шерсти какого-то паразита. Хвала небесам, что с нами был Руфус, иначе все паразиты набросились бы на нас.
— А ну-ка тихо! — прошипел Рафферти, прижимаясь ухом к стене. — Я слышу чьи-то голоса.
Мы тоже прислушались.
— Глянь-ка на этого жука, Перри! У него ноги наоборот идут! Ага! А солома тут воняет сильнее, чем там!.. Смотри, смотри! Вон какие дорожки жуки проели на створке двери! Нет, ты посмотри; вон твой нос, а это твой…
— Заткнись, Тип! Заткнись наконец, черт бы тебя побрал! Я обдумываю очередной план побега, а ты мне все время мешаешь! Болтаешь, болтаешь без конца — просто с ума сойти можно! Так что заткнись и посиди молча.
— Да ладно тебе, Перри. Я, конечно, заткнусь. Я, может, лучше всех на свете затыкаться умею! Я, можно сказать, больше не пискну. Ни разу. Ни звука не пророню. Нет, сэр! Я же понимаю: наш Перри обдумывает план за номером четыре тысячи пятьсот пятьдесят три, и ему необходим полный покой. И я, честное слово, этот покой ему предоставлю. В конце концов…
— ДА ЗАТКНИСЬ ТЫ!!!
Я отодвинулся от стены, решив осмотреться. Так, непробиваемые каменные стены, толстенная тяжеленная дверь, запертая на засов, на полу охапка вонючей скользкой соломы, в которой так и кишат блохи и прочие паразиты, и два ведра по углам. И кто его знает, какое для чего предназначено. В общем, мы попались в ловушку. Угодили в лапы к работорговцу и теперь заперты в потайной темнице прекрасно охраняемого притона наркодельцов. А в соседней с нами камере сидят, во всей видимости, те, кого мы явились спасать!
Ну что ж, вот она, улыбка фортуны!
Рафферти мерил шагами нашу камеру.
— Нам нужен план бегства, — сказал он наконец, — иначе, черт возьми, придется слишком дорого заплатить за пребывание здесь.
Я поднял на Рафферти глаза:
— Я бы, например, и с чертом согласился связаться, если б он мог нас отсюда вызволить.
Фиц бросила на меня лучезарный взгляд:
— Ах, Борк! Я
— Правда? — Я удивленно хмыкнул, но старался держаться с достоинством. И тут мы услышали, как лязгнули засовы, и дверь распахнулась.
На пороге стоял Драк. Он возвышался над нами, точно сосна над муравейником, — полных шесть футов, а может, и больше! — и глаза его метали молнии. Он все еще посасывал укушенную Руфусом руку.
Вообще-то Драк был не слишком похож на человека; скорее, в нем смешалась разная кровь — людей, гоблинов и троллей. Но ведь хорошо известно, что эти народы друг друга терпеть не могут. И гоблины никогда не потерпят в своих рядах тролля. Или наоборот.
Впрочем, кто его знает? Тем более что за спиной у Драка виднелись и другие такие же здоровенные гоблиноиды, очень на него похожие.
— Эй ты, держи своего пса на привязи! — прорычал Драк, глядя на Тинвир и Руфуса. Но лис был поглощен охотой на паразитов и на Драка внимания не обращал никакого.
— Мистер Драк… — начал было Марли.
— А ну живо заткнись! — зарычал Драк, злобно зыркнув глазами в сторону гнома, а затем обведя взглядом каждого из нас. — Хватит бездельничать! Пора свое содержание отрабатывать. Мы вас просто так кормить не намерены! Хозяин — да и я тоже! — желает знать, каковы ваши настоящие имена и чем вы на жизнь зарабатываете.
— Меня зовут Марли. Я простой землекоп, — сказал Марли, победоносно на меня глянув.
Я лишь печально покачал головой, зная, что вскоре он о своих словах пожалеет.
— Землекоп, говоришь? — фыркнул Драк. — Ну что ж, у нас для тебя работенка найдется! — И он злобно посмотрел на меня: — А ты?
— Борк. Сапожник, — представился я кратко.
Один за другим мы назвали ему свои имена и профессии: Фиц, домашняя фея; Рафферти, буфетчик; Тинвир и Руфус, крысоловы.
Целый день я чинил их башмаки, ломая голову над тем, как же нам спастись. Но каждый раз для осуществления очередного пришедшего мне в голову плана требовались какие-то особые умения, которыми никто из нас не обладал. Некоторые же идеи сразу отметал я сам: они либо никуда не годились, либо для их осуществления потребовались бы долгие годы, либо воплощение подобной идеи в жизнь неизбежно привело бы к чьей-нибудь гибели. Эх, да что там говорить! Далеко не все мы годились даже для первого моего плана — с бродячими артистами!
