– Скажите честно, если правительство Солукарты не вырыло бы себе яму, вы правда начали бы гражданскую войну?
Джога-Джонг пожал плечами.
– Уверен, моя работа продвигалась бы медленнее, растянулась бы на дольше, и вероятно, пришлось бы заплатить дорогую цену. Но какова она, цена свободы?
– А какова она, цена жизни? – горько возразил Дональд.
– Я родом из страны, где человеческая жизнь веками не стоила ни гроша, – сказал Джога-Джонг. – Я знаю, какова цена моей. Но каждый должен сам устанавливать себе цену и заставлять других ее принять.
– Большинству такой возможности не представляется, – пробормотал Дональд.
– Я не совсем расслышал, что?..
– Я сказал, большинству такой возможности не представляется! – огрызнулся Дональд. – С моего прибытия какие-нибудь новости из Гонгилунга были? Говорилось что-нибудь про взорванное здание?
– Взорванное здание? В сводках сообщалось, что несколько домов рухнули в результате взрыва, но было сказано, что в этом повинен газ в канализационных трубах. Мы часто находим там карманы метана, которые можно поджечь.
– Дерьмо китовое. Мне пришлось прибегнуть к бомбе, чтобы избавиться от назойливых полицейских. – Дональд уставился на свои руки. – Сколько человек погибло?
– Не много, – помолчав, ответил Джога-Джонг. – Семнадцать-восемнадцать, кажется, так мне доложили.
– Среди них женщины и дети? – Голос Дональда оцарапал его собственный слух.
– Только женщины и дети, – сказал Джога-Джонг. – Этого следовало ожидать. Мужчины были на работе. – Наклонившись к Дональду, он ободряюще обнял его за плечи. – Не расстраивайтесь. Думайте, как я: что они умерли за дело освобождения своей страны.
– Они умерли не за мое дело. – Дональд стряхнул руку.
– За дело, которое у наших стран общее, – нажал Джога-Джонг.
– Это верно, – сказал Дональд. – У вашей страны, у моей, у любой другой в мире дело одно и то же. А делают они следующее: хватают по призыву людей, которым на данную страну наплевать, и посылают их убивать женщин и детей. Да, это дело каждой страны на Земле! И знаете, как я называю это дело? Я называю это вонючей алчностью чистой воды!
Повисло короткое молчание. Наконец его холодно прервал Джога-Джонг:
– Странно слышать такие слова от американского офицера!
– Я не американский офицер. Мне присвоили звание, потому что это было удобным средством шантажа, с помощью которого меня принуждают повиноваться. Если как «лейтенант» Хоган я откажусь выполнять приказы, меня можно арестовать и потихоньку отдать под трибунал. А в остальном я очень скучный, самый обыкновенный чувак, у которого была одна буржуазно скучная жизнь и которому дали другую, вбив ее в него методами, которые ему и в кошмарном сне бы не приснились. Первая, моя собственная жизнь мне со временем приелась, а в той, какую мне навязали, меня тошнит всякий раз, стоит мне взглянуть на себя в зеркало.
– В моей стране, – сказал Джога-Джонг, – мужчина, который думает как вы, рано или поздно воссоединяется со своими предками. Или воссоединялся в былые времена. Сейчас узурпатор Солукарта скопировал ваши христианские обычаи и закрыл такой путь к бегству. Думается, в этом – причина того, откуда у нас столько мокеров.
– Как скажете. – В прошлой жизни, всего месяц назад, такая гипотеза, возможно, заинтриговала бы Дональда, а сейчас он только пожал плечами. – Но я пока еще не дошел до суицида. По крайней мере я могу утешать себя мыслью, мол, что бы я ни сделал, я помог разоблачить ложь. И я начинаю думать, что ложь – один из худших человеческих пороков. Хуже нее только убийство. И по моему опыту мы равно преуспели и в том, и в другом.
– Я убил многих, и еще большее число были убиты у меня на глазах по моему приказу, – сказал Джога-Джонг. – Такую цену приходится платить, дабы получить то, чего мы хотим.
– Это не мы хотим, нас просто убедили в этом лжецы, более умелые, чем мы.
На лице Джога-Джонга застыло неодобрение.
– Прошу простить меня, мистер Хоган, – сказал он, вставая. – Я больше не вижу смысла продолжать этот разговор.
– Значит, нас теперь двое, – согласился Дональд и отвернулся.
Следующий день походил на предыдущий, только, как и предупреждала медсестра, Сугайгунтунг на несколько часов погрузился в бред. Дональд сидел рядом с ним в пещере, слушая бессвязные фразы на ятакангском, и их гипнотический эффект то и дело наводил его на собственные размышления, а иногда убаюкивал. Однако вечером гонгилунгский рыбак, рискуя жизнью, привез из города необходимое лекарство, и к тому времени, когда Дональд решил, что готов уснуть, бред ученого прекратился.
Следующий день также походил на первый.
И следующий тоже.
