свободного падения позади нас и после двух прямых попаданий его управление нарушено. Конец сообщения.
Хескет продолжал сидеть съежившись, когда услышал медленные шаги, сдвоенные, словно бы связанные с выполнением тяжелой работы. Он осторожно приоткрыл глаза.
Двое вооруженных людей приближались к нему с носилками, на которых лежал плохо различимый человек. Кровь пятнами проступала на простынях.
Неустойчиво покачиваясь на ногах, Хескет спросил:
- Кабина 412 — это где?
Первый из санитаров с удивлением взглянул на него.
- Чудеса, какого дьявола вас выпустили из госпиталя в таком состоянии, если вы на ногах едва стоите! Эй, пойдемте-ка с нами!
Он послушно поплелся следом, но когда они свернули в коридор госпиталя, он отыскал номер, который так долго разыскивал, и приотстал. Как только дверь каюты мягко закрылась позади него, Хескет рухнул на койку, лицом вниз.
Что же с ним приключилось? Это головокружение, это сердцебиение, это непонятное ощущение в желудке — то ли переполненности, то ли пустоты, нисколько не похожие ни на одно их тех ощущений, что испытывал он за все эти годы?…
Он пролежал так, не решаясь пошевелиться, неисчислимо долгую вечность, время от времени постанывая. Потом открылась дверь и появился доктор Су в сопровождении медсестры, нагруженной стерилизаторами и бинтами.
- Хескет, что с вами приключилось? — поинтересовался врач. — Мои санитары сообщили, что обнаружили вас в весьма скверном состоянии.
Хескет перекатился на бок и что-то выдавил из себя. Но это могло быть и словом…
- Больно!
Пальцы Су профессионально ощупали его окровавленную голову.
- Царапина, — сообщил он, потом бросил сестре: — Можно не бинтовать, только промойте.
- Живот… живот мой, — простонал Хескет и Су нахмурился. Достав из стерильной упаковки диск с культурой, он быстро наложил его на кожу на предплечье Хескета, почти сразу отлепил его и поместил под объектив карманного диагноста. И присвистнул.
- Вот, проглотите-ка, — распорядился он, протягивая извлеченную из аптечки таблетку. — Это вас быстро приведет в норму. Обычная простуда, ничего более. Полагаю, прожив так долго в чертовски стерильной обстановке, вы частично утратили иммунитет. А так — ничего страшного.
Хескет заставил себя проглотить безвкусную таблетку. Но увидев, что Су повернулся, собираясь уйти взмолился:
- Не покидайте меня!
- Послушайте, у меня в госпитале шестьдесят человек, которых мы извлекли из под обломков носовой секции. Я сделал для вас все необходимое. Я просто не имею права тратить время на то, чтобы держать вас за ручку! — Но тут же лицо его несколько смягчилось. — Меня обнадеживает, что вы не хотите больше оставаться в одиночестве. Не тревожьтесь — эта пилюлька часов за шесть поставит вас на ноги…
Голос, прогремевший по ту сторону дверей, принадлежал Вождеву:
- Су, какого дьявола вы тут застряли? Вам пора оперировать Гурра Сингха!
- Сейчас, командор, — ответил доктор, направляясь к выходу. — Ему как раз дают наркоз.
Хескет не мог припомнить, когда он в последний раз чувствовал себя больным. Теперь же вирус мягко спеленал его галлюцинациями, погрузив в обессилевшую кому; он пришел в себя совершенно изнуренным, а в голове гудело от новых воспоминаний. Он застонал от них, открыл глаза и увидел стоящего возле постели санитара.
- Теперь с вами все будет в порядке, мистер Хескет,
- произнес служитель. — Не будите ли вы так добры встать и пройти в кабинет к доктору, сэр?
- Нет, — ответил Хескет и отвернулся.
Санитар смущенно удалился, но вернулся через несколько минут, на этот раз в сопровождении Вождева и Су. Командор стоял, упершись глазами в пол, пока доктор привычно и возможно нарочито небрежно вел осмотр. Потом он отступил в сторону и сдернул стерильные перчатки.
- Он выкарабкается, — произнес он, и голос прозвучал невероятно усталым. — Лихорадка прошла, инфекция под контролем.
- Отлично! — Вождев выдвинулся вперед. — Вы меня слышите, мистер Хескет?
Хескет воздержался от ответа.
Но Вождев оказался не в силах сдерживать себя и дальше.
- Угодно вам это слушать или нет, — взорвался он
- но свое вы получите! Я свое тоже получу, все, что сумею из вас выкачать! Это чертовски неприятное чувство — считать, что благодаря этой своей
