– Это, чтобы вам тоже теперь терзаться, – помедлив объявил он и поднялся. – Я, правда, держусь другого мнения. Для меня важно вот что. После смерти я познал запредельное зло, которое покоряется одному лишь Создателю. Все ничтожные пороки и грехи рода людского только бледная тень этого зла.
И он направился к своим ведрам.
– Подождите! – вскричал я, чуть не попытавшись перехватить его за руку… но в последний момент возможность физического контакта устрашила меня.
Остановившись, он поглядел на меня пустыми глазами – такими наверно были они в день его возвращения.
– Но каким образом ваша история может заставить меня страдать? – поинтересовался я.
– Очень просто! Весь остаток своей жизни вы будете гадать, прав я или нет. Только я, в конце-то концов, уже побыл мертвым.
Взяв ведра, он направился прочь.
Это случилось тридцать четыре года назад, тогда я был молод. С той поры я отдался изучению фольклора и библейской экзегезы. Тысячу раз, сотню тысяч, читал я о воскресении, и чаще всего, конечно, повествование об Иисусе и Лазаре. Но никогда не находил утешения. Все случилось так, как предсказал бывший мертвец.
Теперь, на семьдесят третьем году, я понимаю, что срок моего свидания с истиной уже недалек. Здоровье мое ухудшается, пора решаться. Он говорил, что знает, как бывает с теми, кто умер насильственной смертью. Я купил бутылочку яда. Говорят, он действует мягко – просто засыпаешь. Навсегда.
Если действительно мы запечатлеваемся в вечности такими, как в последний миг, а после ничего уже не меняется, кроме мыслей, – так вот, я не желаю, чтобы у меня вообще были хоть какие-то мысли перед концом.
Я промокну эту страницу и оставлю свои записки в том месте, где их найдут. Рюмка ждет рядом с бутылкой. Я разжег очаг – сегодня холодно.
Отсветы пламени играют на гранях стекла, напоминая об Аде.
Какая жестокость со стороны Творца… зачем понадобилось Ему, чтобы создания Его знали о неизбежности смерти?
Как-то в недавнем будущем...
Р
одиться пророком — все равно что быть брошенным в море с жерновом на шее. Тому, кто пишет научную фантастику, это известно слишком хорошо. Появляется в гостях некий незнакомец, который интересуется с таким видом, будто задает самый оригинальный в мире вопрос: «Мне всегда хотелось узнать, а где вы все— таки берете свои безумные идеи?»
Ну, к этому можно привыкнуть. Но в последнее время любознательные поклонники повадились спрашивать: «Как это вам удается вычислить, что случится в действительности?»
Человек, который на полном серьезе способен вымолвить такое, вряд ли удовлетворится ответом, содержащим в себе хотя бы частичную правду, например: «Это же всякому видно, кроме политиков…»
«Но я никогда…» — спешит уверить любопытствующий…
«… а также людей настолько тупых, чтобы доверять политикам»
Чем именно я. по его мнению, должен гордиться, сделав свое предсказание, когда другие не смогли, зависит от того, какую из моих книг прочел вопрошающий. Я написал их немало. Как и большинству коллег, мне не раз удавалось попасть в цель в соответствии с «законом стрелка»: если в одну и ту же мишень метит достаточное количество авторов, можно быть уверенным, что некоторые окажутся точными, а о 99 процентах наших промахов никто и не вспомнит.
Поверите ли вы сегодня в рассказ о том, что для передачи информации из одного лунного поселка в другой приходится запускать ракету? Или истории, когда астронавт, вернувшийся с Альфа Центавра, определяет свое местоположение при помощи циркуля и логарифмической линейки? Осмелитесь ли вы оспаривать утверждение, согласно которому компьютер на борту космического корабля будет выдавать информацию как на принтер, так и на дисплей только к трехтысячному году? А ведь мы и сами не верили ничему из перечисленного, включая и те крохи, которые потом оказались верными!
Точнее, думаю, никто из нас не положил бы голову на отсечение за то. что хоть часть сказанного нами сбудется. Как говорят— «Становясь реальностью. будущее оказывается слишком скучным — ведь оно становится единственно возможным». Правильно предсказать его значит просто усугубить скуку, а это уже сродни преступлению.
Однажды я давал интервью для телепередачи «Ночные кошмары». Помимо прочего, журналист, конечно же, хотел знать, как рождаются сюжеты моих книг. Нередко ответ бывает простым. Например, «Стоять на Занзибаре» — роман о перенаселенности Земли. В 1966 году я
