– Нет… нет, это в буквальном смысле я все начал. Вот этот-то и было самое страшное. – Дональд сжал руку, так что ногти глубоко вонзились в ладонь. По его спине снова пробежала волна мелкой дрожи, резонанс от которой прокатился по всему телу, и уже через несколько секунд его начало трясти. Он ощущал нереальный холодок реакции на шок, руки и ноги у него начали неметь.
Ч– то я за человек? Я не знаю, что я за человек. Я даже не думал, что я такой человек, который может не узнать одного из ближайших друзей и наброситься на него с кулаками. Наверное, меня нельзя выпускать на улицу.
Норман, по всей видимости, забыв о собственном физическом состоянии, выпрямился в кресле, глядя на него так, словно не верил своим ушам.
– Ты видел, как сбили полицейский вертолет?
– Нет.
Сбили-сбили. Кто-то выстрелил в него из спортивной винтовки. А когда он рухнул, пилота забили насмерть дубинками. Честное слово, Норман, – голос у него пресекся, – а я недостаточно ясно все помню, чтобы быть уверенным, что меня не было среди тех, кто это сделал!
«Я сейчас сломаюсь». Он сохранил достаточно присутствия духа, чтобы это понять, почувствовать, точно приближение бури. «Нельзя бросать бычок на ковер». Он нацелил бычок в пепельницу, и осознанный, контролируемый жест вдруг превратился во что-то иное, необходимое в данный момент, в данный квантовый промежуток времени: начав двигаться нормально, его рука закончила слепым тычком и, отпустив бычок, метнулась назад, чтобы вместе со второй закрыть лицо, когда он подался вперед и расплакался.
Норман поднялся на ноги, неуверенно сделал полшага вперед, передумал, передумал снова и подошел ближе.
– Отчасти это трава, Дональд, – сказал он, – отчасти полицейский газ, отчасти усталость.
И сам понял, какова цена этим пустым оправданиям. Норман стоял, глядя на скорчившегося в кресле Дональда.
«Он это начал? Правда он? Что такого он сделал… что такого он мог сделать? Он же – из бесцветных никчемушных чуваков. Совершенно безобидный, ни разу не взорвался, сколько бы я ни доставал его за то, что домой он приводит только цветных терок. Мягкотелый. А под этим всем: крутой нрав?»
Само предположение его испугало, даже шокировало. «Я не знал. Сколько лет мы прожили в одной квартире, спали с одними и теми же терками, из вежливости разговаривали ни о чем… А ведь я, оказывается, совсем его не знаю. А Элайху Мастерс как будто думает, что я способен взять под контроль беспомощную маленькую страну и переделать ее, как Гвиневера переделывает своих клиентов, наводя на них глянец по последнему писку моды. Один из нас по-настоящему безумен. Может, это я?»
Он неловко потрепал Дональда по плечу.
– Ну же, ну же! – беспомощно сказал он. – Давай помогу тебе добраться до кровати. У меня еще есть пара часов отдохнуть, прежде чем уходить на работу. Я постараюсь тебя не тревожить.
Дональд безвольно позволил отвести себя в свою спальню, а там упал поверх покрывала.
– Надеть тебе индуктор сна? – спросил Норман, протягивая руку к проводу спрятанного в подушке маленького русского устройства, которое гарантировало отдохновение даже при самой страшной бессоннице, проецируя в костный мозг ритм сна.
– Спасибо, не надо, – пробормотал Дональд, а потом, когда Норман уже собрался уходить, окликнул: – Кстати! Когда, я сказал, Гвиневера устраивает вечеринку?
– А… сегодня, кажется.
– Так я и думал. Но у меня все в голове спуталось. Они довольно оперативно забрали Викторию, правда?
– Что?
– Я сказал, ее забрали довольно оперативно. – Различив нотку недоумения в голосе Нормана, Дональд приподнялся на локте. – Разве ее не ты сдал? Увидев, что ее вещи исчезли, я…
Он осекся. Норман повернулся на пороге, посмотрел в гостиную. Даже не двигаясь с места, он мог заглянуть в открытую дверь собственной спальни, увидеть приотворенную дверцу шкафа и пустоту на том месте, где теркам позволялось вешать свою одежду.
– Нет. Я ее не сдал, – наконец без тени эмоций сказал он. – Она, наверное, сама решила испариться, пока ее новости еще жареные. Много же ей это даст. Но, откровенно говоря, мне все равно. Сам видел, пока ты об этом не упомянул, я даже не заметил, что ее шмотки исчезли. – Он помедлил. – Наверное, нужно сразу тебе сказать, на случай если мы утром не увидимся. Я… я, возможно, в Нью-Йорке надолго не останусь.
С шокирующей внезапностью Дональду вспомнилась догадка, которая посетила его несколько часов назад и тут же была загнана в подсознание историей с псевдотаксистом. Но усталость наложилась даже на гордость, какую он ощутил, вычислив правду. Он уронил голову в мягкую, засасывающую гору подушек.
– А я и не думал, что ты надолго останешься, – сказал он.
– Что? Почему?
– Я подумал, тебя рано или поздно пошлют в Бенинию. Так, значит, скорее рано, чем поздно, а?
– Как ты, черт побери, об этом узнал? – Норман яростно вцепился косяк двери.
– Догадался, – приглушенно пробормотал Дональд. – Вот что я хорошо делаю. Вот почему меня выбрали для моей работы.
