различных людей и спросить их, поверят ли они лорду Джентиану на слово любую сумму денег, и уверен, что каждый из них, не колеблясь, предоставит ему неограниченный кредит. В Лондоне вы не сможете иметь такую репутацию, если не являетесь в действительности очень богатым человеком. Имя, титул, традиции, прошлое в этом мире не имеют значения. Вашего дядю все знают как одного из самых богатых людей в этой стране. Если вы обратитесь в «Semerset»,[3] то можете удостовериться в том, какой собственностью он обладает, а изучив рост цен на землю в Лондоне за последние двадцать лет, вы сможете судить, сколько стоит сегодня его лондонское поместье. Не говорите мне, тем более кому бы то ни было за пределами этой комнаты, что ваш дядя не является состоятельным человеком. Не выдвигайте даже предположения, что он украл меч или что-либо еще. Потому что, если вы будете высказывать такие предположения и они распространяться, вас обвинят в клевете.
Поскольку девушка молчала, то Мэнеринг продолжил дальше:
— А если эта клевета дойдет до вашего дяди, то он будет иметь право подать на вас в суд. И вам придется доказывать вашу правоту, в противном случае вы сами предстанете перед судом. Вы понимаете меня?
Слушая Мэнеринга, Сара неотрывно смотрела ему прямо в глаза. И он опять почувствовал, что девушка напугана всей этой историей с ее дядей, однако при этом не был уверен, поняла ли она что-либо из того, что было им сказано.
Сара казалась одновременно очень юной и старой, полной жизни и мертвенной.
— Да, — наконец проговорила она. — Я поняла. Вы ничего не скажете моему дяде о том, что я тут о нем наговорила.
— Нет, не скажу.
— Спасибо, м-р Мэнеринг. Боюсь, что наболтала лишнего. Но меня это все так волнует. — Она оставалась неподвижной. — Я думаю, что он украл второй меч, а также то, что он находится в серьезном финансовом затруднении. Если это не так, тогда почему он украл…
Она замолчала.
— Сара, — спросил Мэнеринг, — где вы жили последние несколько лет?
— Простите, не поняла.
— Я спрашиваю, где вы жили в последние несколько лет?
— Иногда в Лондоне. Была во Франции, в Швейцарии, а в чем дело?
— Вы себя ведете так, что можно подумать, будто вы все это время прожили в монастыре.
Она вдруг взорвалась неожиданным хохотом. Голова ее откинулась назад, а рот широко раскрылся, и Мэнеринг еще раз отметил про себя, какие у нее красные манящие губы. Ее смех как бы говорил, насколько нелепым было предположение Мэнеринга относительно монастыря.
— Уверяю вас, вы ошибаетесь! Я все это время проводила с друзьями, вела такую жизнь, которая, по мнению моего дяди, похожа на жизнь беспутной бабочки. Он думает, что если человек молод, то обязательно должен быть невоздержанным и распущенным, и что только старые люди умны и мудры.
Поскольку Мэнеринг ничего не возразил ей, то она продолжала:
— Я делала то, что все называют новым вариантом модных ранее занятий — охоты и рыбной ловли. Я летала на самолетах, водила машину и каталась на лыжах. — Она проговорила все это с явным вызовом в голосе.
— Конечно, в самом избранном обществе?
— В обществе, которое называется избранным в отделе светской хроники. Вам и так это прекрасно известно, вы же читаете газеты, не правда ли?
— Я не принимаю на веру все, что пишут в газетах, — ответил Мэнеринг сухо. — И несмотря ни на что, вы совершенно ничего не знаете о сравнительной стоимости. Ваш дядя получил в наследство четыре миллиона фунтов, которые сегодня составляют около двадцати миллионов. Стоимость же меча Великого Могола — всего сто тысяч фунтов, потому что на нем много мелких камней, а некоторые из них полудрагоценные. Правда, если продавать сразу два меча, то за это можно получить в два раза больше. Поэтому вряд ли деньги, которые можно выручить от продажи одного меча, имеют большое значение для человека, чье состояние исчисляется в миллионах.
Сара бросила на Мэнеринга вызывающий взгляд.
— Для скупого и пенни имеет большое значение, — проговорила она. — Меч принадлежит семье, а не ему.
— И вы можете официально доказать это?
— О, официально! Я думаю, он притворился, что меч был украден, а сам продал его. Хотя и не имел никакого морального права на это. Джентиан решительно двинулась к двери, как будто хотела дойти до нее раньше Мэнеринга. В дверях она обернулась и посмотрела на него с осуждением.
— Ведь это вы продали для него первый меч, точно так же, как вы собираетесь продать и этот, разве не так?
Произнося эти слова, Сара открыла дверь, и ее было слышно в магазине. Мэнерингу почудилось в этот момент какое-то движение, может быть, это был Лараби, а может, просто скользнул блик света. Девушка смотрела на него со смешанным чувством недоверия и вызова.
— Я никогда не видел и не дотрагивался до первого меча. Я объяснил вам, зачем ваш дядя принес мне меч. И перестаньте искать ложь там, где говорят правду. Иначе у вас все перепутается в голове.
