— Можете рассказать мне, где…
— Они вас и близко к нему не подпустят!
— Я могу попытаться, — ответил Доулиш. — А если мне не удастся это, то придется вам его испортить. Что еще они делают в этой части подвала?
— Там лаборатория и такое специальное печатное оборудование. Они… они подделывают банкноты и… — Эванс снова замолчал. — Мы все работаем там в темноте. Руководят этим спектаклем Коллис и Дэвид. Мы… мы просто делаем, что нам говорят.
— Значит, они вас шантажируют, — произнес Доулиш.
— Они заманили нас сюда шантажом или подкупом, а после этого запугали до смерти, — задыхаясь, говорил Эванс. — Единственная надежда для нас выбраться отсюда живыми и не провести большую часть жизни в тюрьме — это делать то, что велят. Но будь я проклят, если буду сидеть и позволять этой свинье мучить Рут.
— Ладно, — более мягко сказал Доулиш. — Я вижу, что вам досталось. Можете нарисовать план этого места?
— Я… в некотором роде, — проговорил Эванс. — Но вам не нужен план. Это главный погреб старого монастыря. Все комнаты на одной стороне, они — как камеры. И еще есть одна большая комната, старая часовня, где они работают. Передатчик стоит там, где раньше был алтарь. — До Эванса вроде бы не доходило, что они совершали святотатство. — Девушки находятся в двух торцовых комнатах: Рут — в первой, должна быть там, а другая девушка — в том конце. Это очень просто, клянусь вам.
— Поверю вам на слово, — сказал Доулиш. — А теперь послушайте меня. Я пойду туда, вниз. Буду действовать по обстановке, как говорят, подбирать мелодию на слух. — У него перехватило дыхание, как до этого у Эванса, и он мрачно продолжал: — Даже я никогда не выражался точнее! Сначала я хочу подобраться к этому передатчику. Если смогу, то брошу в него вот это. — Он вытащил из кармана, казалось бы, вполне безобидную вещь, игральные кости, и передал одну из них Эвансу. — Если мне не удастся, то это бросите вы. Если после этого не сможете укрыться, то закройте лицо руками. И помните, если вы действительно хотите помочь Рут, что это единственный путь. Провалите — погубите ее.
Эванс невнятно пробормотал:
— Не подведу.
Видно было, что он вне себя от страха.
19
Передатчик
Доулиш снова, крадучись, двинулся к углу и осторожно заглянул за него, но никто не спускался по ступенькам, а ровное гудение моторов и машин смягчало или вообще затушевывало остальные звуки. Здесь никакой охраны не было. Коллис явно не думал, что кто-то может сюда вломиться.
Доулиш спустился на нижнюю ступеньку как раз тогда, когда Эванс поднялся на верхнюю.
Эванс мог предать его, или ему просто могло не хватить мужества, чтобы помогать. Сейчас Доулиш уже ничего не мог с этим поделать.
Он посмотрел направо. Нечто вроде комнаты без двери, похожее на какой-то склад со множеством полок и полочек, где каждое отделение было снабжено этикеткой. Он шагнул и увидел, что другого входа или выхода здесь нет, так что Эванс говорил правду.
Доулиш повернул в другом направлении.
С правой стороны длинного коридора была по крайней мере дюжина дверей, каждая из которых вела в одну из комнатушек, о которых говорил Эванс. С другой стороны было три двери, две из них стояли открытыми. Шум доносился из самой дальней двери с этой стороны. Доулиш, двигаясь свободно, как если бы не было никакой опасности, остановился у первой двери.
Это была лаборатория со столами и обычными причиндалами в виде стеклянных трубок и пипеток. Бунзеновские горелки и трубки для анализов, бутылки с этикетками и стеллажи ящичков, также снабженных этикетками. Все очень четко видно в искусственном свете. У одного из лабораторных столов стояли двое мужчин, еще один спиной к ним стоял у электрической печи. В дальнем углу были миниатюрные валки, а рядом — пластмассовые контейнеры с пигментами и кислотами. Один из людей отошел от печки и включил рубильник, валки начали вращаться. Из щели между валками медленно поползло тонкое, как бумага, вещество.
Доулиш пошел дальше и увидел маленький немецкий печатный станок, который, он знал, используется для специальной высококачественной печати. Он двигался со сверхъестественной точностью, присущей машине, отработанным бездумным движением, совершенно бесшумно. Ближе других к нему находился человек постарше. Вроде бы он производил банкноты, но Доулиш не мог разглядеть, что именно он печатает.
Человек у валков нажал кнопку, чтобы их остановить, и затем очень осторожно обрезал бритвой некоторое количество этого бумагоподобного вещества. У Доулиша в ушах звучал голос сэра Роберта Марлина: «Сама бумага будет сделана по специальной технологии из смеси материалов,
